Хельви еще раз оглядел окрестности — насколько хватало взгляда, по сторонам тянулся пустынный, каменистый пляж, на котором росли маленькие кривые сосны и чертополох, изредка перемежаемый огромными валунами, похожими на обломки неизвестно откуда взявшихся тут скал. Хмурая река, широкая и мрачная, слегка блестела в первых лучах восходящего солнца, но это был совсем не тот сияющий, яркий блеск, который играл на водной глади Серебряного потока. Хмурая матово блестела, как хорошо отполированная гранитная плита. И отсюда придется выбираться самостоятельно, без еды и свежей воды, со сломанными ребрами. Кажется, Раги Второй все же получит на этой неделе долгожданный труп врага — сколько лиг сумеет пройти человек, прежде чем упасть замертво на высушенные ветром камни? Воды Хмурой станут мне настоящей могилой, содрогнулся от такой мысли наместник.
Он еще раз осмотрел коробочки с магическими зельями, лежащие у ног. Хельви довольно слабо разбирался в колдовстве Младших — у него под рукой всегда был верный Базл, который мог в случае необходимости приготовить любой волшебный отвар, поэтому наместник лишний раз не совался в лабораторию. Правда, по части магии, бытующей в мире людей, наставник Айнидейл успел внушить ему кое-какие познания: Хельви умел отличить сглаз от порчи, вынуть след мари, мог даже сварить самые примитивные зелья — отраву и противоядие к ней. Однако волшебство Младших коренным образом отличалось от человеческого — оно было более технологичным, строго рецептурным. Судя по рассказам Базла, императорские маги представляли собой отнюдь не кучку вдохновенных сребробородых старцев, вроде Мудрых из королевства Синих озер, а что-то похожее на строительную бригаду сванов. Каждый в ней знает свое место, каждый занят своим делом: кто-то мешает, кто-то режет, трет или выжимает отдельные составляющие зелья.
Так что Хельви нерешительно вертел в руках коробки. На затычках, залитых темным воском, стояли знаки, но их значение было неизвестно наместнику. Очевидно, это были буквы из языка сильфов, которым придворные маги императора активно пользовались. Этого языка Хельви не знал. Как бы то ни было, магическое наследие Тирма ему не поможет. Это как с лекарством, подумал принц: допустим, я бы знал, что мне достался набор лучших лекарственных снадобий, очень сильных, но среди них есть яд. Стал бы я пить те лекарства, даже под угрозой смертельно заболеть, рискуя проглотить отраву? С этими мыслями он вырыл ножом, который продолжал сжимать в руке, небольшую ямку, свалил туда бесполезные коробочки и завалил их песком и камнями.
Костер догорел, а одежда на Хельви не успела высохнуть до конца. Нужно было двигаться — весеннее солнышко не слишком прогревало угрюмую землю. Он мог просто замерзнуть. Тяжело поднявшись на ноги и слегка покачиваясь, наместник подошел к тому месту, где лежали останки Тирма. Конечно, на их погребение сил у него не хватит. Да и заслуживает ли предатель быть захороненным по законам людей и альвов? Решить эту дилемму принц не успел. Недовольное рычание послышалось откуда-то со стороны деревьев. Наместник перехватил нож покрепче. Такая чудовищная вонь не могла не привлечь хищников, запоздало догадался он.
Как можно медленнее, чтобы не спровоцировать чудовище, он повернулся к тому месту, откуда доносился хриплый рык. Раз чудовище не нападает сразу, может, Удастся его напугать. Как не вовремя потух костер, подумал Хельви, уж огонь бы точно отвадил зверя от стоянки. Если, конечно, это зверь, а не какая-нибудь леснаянечисть. В ту же минуту злобное рычание сменилось жалобным повизгиванием. Хельвичге успел даже удивиться — из-за густых зарослей чертополоха прямо на него вылез огромный пес.
Его лохматая белая шкура была грязной и сваленной словно присыпанной золой. Не исключено, что в темноте он уже успел покопаться в углях, оставшихся от Тирма поморщился наместник. Псина подняла на человека большие черные глаза и тоненько завыла. Хельви, который замер с вытянутым вперед ножом, почувствовал, как по спине вдоль позвоночника потек пот.