Двое молодых горняков, мужчина и женщина, сидели за столиком таверны на открытом воздухе. Мужчина, чьи ноги в заляпанных грязью сапогах лежали, к вящему неудовольствию трактирщика, на скамейке напротив, сказал своей спутнице:
— Это несправедливо. Ясветр был таким же рудокопом, как мы с тобой, а теперь он король Симбалии.
— Думаешь, королем нужно было сделать тебя? — спросила она.
— Этого я не говорил. Я думал, что раз рудокоп на троне, в шахтах должен быть порядок, а все как было, так и есть. Нижние ярусы затоплены, а в синдрильских пещерах вечно сырость. Каждый раз, ударяя киркой, мы рискуем поджечь весь раскоп.
— Погода не слушается королей, — ответила женщина, — а сваи и распорки в основном заменили, сейчас копают сливные каналы. Ясветр делает все, что в его силах.
— Он был рудокопом, — настаивал мужчина.
— Тебе не угодишь! Может, захочешь спускаться в шахту в шелках да с усыпанной драгоценностями киркой? — поинтересовалась женщина едким тоном.
Мужчина нахмурился и отвернулся от нее.
Около прилавка две женщины, продавщица и покупательница, тоже живо обсуждали короля и его окружение.
— Впервые министром внутренних дел стала женщина, и я не уверена, что это мне по душе, — сказала покупательница, рассматривая фрукты. — Кое-что стоит оставить мужчинам, некоторые посты. Ладно если б просто женщина, но райанка…
— Да уж, не лучшим образом выглядит, — сказала продавщица и добавила, многозначительно посмотрев на то, как ее собеседница ощупывает дыни: — По крайней мере, решение было принято.
Двое детей играли в тени фонтана. Один мальчик лет двенадцати повязал шарф вокруг шеи на манер воротника плаща, а в руке держал деревянную фигурку ястреба с распростертыми крыльями.
— Я король Ясветр, — кричал он, — и мой орел видит все зло, что вы творите.
— У него не орел, — поправил его второй мальчик, — а ястреб.
— Да орел это!
— Да? Так почему же его зовут не Орветр?
Против такой логики мальчику нечего было возразить.
— Как он хочет, так и зовут, — сказал он наконец, — главное, что он рудокоп, как мой отец.
Время начала церемонии приближалось, и людей вокруг становилось все больше. Мнения о короле и его советниках разнились, но все сходились в одном — этот день должен запомниться. Они сами не знали, насколько были правы.
Звуки веселья слабо доносились до одинокого путника в глубине лесов к северу от места проведения торжества. Он двигался быстро и бесшумно, привычно избегая наступать на сухие ветки и редко выходя на открытое пространство. То, что он хорошо знал лес, его одежда коричневато-зеленых тонов и лук, с колчаном стрел на спине — все выдавало в нем охотника-северянина. Его звали Виллен, и он был красивым человеком с длинными светлыми волосами и высоким лбом. Обычно Виллен был весел и улыбчив, но сегодня его губы, всегда готовые растянуться в улыбке, сжались в тонкую линию. Ни наладившаяся погода, ни красота леса не радовали его. Его рука нет-нет да сжимала маленький мешочек, привязанный к поясу.
Охотник прислушивался к отдаленным голосам. Пусть смеются и радуются, пока могут. Когда он расскажет, им будет уже не до смеха. Королевская семья всегда презирала охотников с севера, но только не тогда, когда им требовалась пища. Что же, охотники никогда не жаловались. Им не было дела до воздушных кораблей и пышных дворцов, они сами могли позаботиться о себе. Но то, что произошло накануне, было выше всяческих раздоров. Теперь жители Северного Предела должны потребовать то, что причитается им по праву как гражданам Симбалии.
Леди Грейдон рассказала ему о церемонии, хотя сама не собиралась присутствовать. Виллен решил пойти. Лучшего времени рассказать королю Ясветру о случившемся было бы не придумать.
Он волновался, мысленно снова и снова повторяя свою речь. Он был в Надлесье однажды, ребенком, и мало что запомнил, кроме дворцов из дерева и мрамора, разукрашенных драгоценными камнями, людей, одетых в красивые, сверкающие одежды, и огромных деревьев-замков. Это было красиво, но он не хотел бы там жить. Его домом был север — крутые, покрытые лесом холмы и долины, разрезанные стремительными холодными реками, запах сосен и завывания ветра в полях. Любая, самая маленькая хижина на севере была для него дороже роскоши дворцов Надлесья. Он не позволит безнаказанно нападать на его дом.