Принцесса грациозно помахала рукой толпе и скрылась за занавесями паланкина. Нужно вернуться к шпиону. Он много может рассказать о Фандоре.
Глубоко под дворцом, в другой части пещер, Эмсель пошевелился. Первое, что он заметил, — это бьющаяся боль в спине. Он попытался повернуть голову, но понял, что ее удерживают волосы, попавшие под камень, попробовал поднять руки, но они не двигались. Через какое-то время к нему вернулось осязание, и он понял, что завален по самую шею холодной, вязкой землей. Он лежал опрокинутый навзничь, спина нещадно болела, но по крайней мере она не была сломана.
Эмсель с трудом открыл залепленные грязью веки. Бесполезно — он ничего не видел. В туннеле царил мрак. Два пальца правой руки были свободны, и он начал потихоньку разрывать грязь.
Это заняло много времени. Он оживился, почувствовав свободной руку, столкнул камень со своей головы, и спине стало значительно легче. Он немного отдохнул, а затем стал выбираться из завала. В конце концов он освободился полностью, хотя был покрыт с ног до головы грязью. Он походил взад-вперед, и боль в спине прекратилась.
Эмсель обследовал завал, но не нашел и следа стражника, который либо был полностью похоронен под толщей земли, либо находился на другой стороне. В любом случае Эмсель ничем не мог ему помочь. Он пошел по туннелю в кромешной тьме, осторожно нащупывая дорогу. Он был совершенно измучен, и ему приходилось останавливаться через каждые несколько минут для отдыха, но ходьба помогла преодолеть боль в избитом теле.
Определить длину туннеля было невозможно, но беглецу казалось, что он идет уже целую вечность. Невозможно было понять, идет ли он прямо или по извивающемуся коридору. Уклон, однако, пошел вверх, и звук шагов скоро изменился. Земля и глина под его ногами сменились камнем. Эмсель улыбнулся. Он приближался к поверхности.
Сколько времени прошло с тех пор, как он покинул Фандору? Он не мог сказать с уверенностью — дни в лодке слились в единый сон о солнце и волнах, но он знал, что должно было пройти около недели. Могли ли фандорцы собрать армию за это время? В нормальных условиях — безусловно нет, но Эмсель слишком хорошо знал, как подействовала на людей смерть Йогана. Армия могла быть уже на подступах к берегам Симбалии.
— Этого не должно произойти! — сказал он вслух, и слова вернулись к нему пугающим эхом. Эмсель почувствовал себя одиноким и потерянным, но другого выбора, кроме как следовать изгибам туннеля и молиться, что они приведут на поверхность, у него не было.
— Йоган, больше никто не умрет, — сказал он тихо, продолжая шагать. Через несколько минут он остановился отдохнуть. Эхо его собственных шагов затихло, и наступила полная тишина.
Затем Эмсель вдруг расслышал сзади странный цокающий звук. Сначала он совершенно не понимал, что это может быть, а затем, осознав, похолодел. Больше всего это было похоже на звук когтей, царапающих каменный пол.
Кто-то шел за ним по пятам.
ГЛАВА 20
Дэйон стоял на носу флагмана, небольшого рыбацкого баркаса, на борту которого разместилось двадцать человек, что было слишком много для суденышка. Баркас постоянно черпал воду даже на небольшой волне. Залив Баломар был около пятидесяти миль в длину и меньше двадцати в ширину, и, кроме относительно спокойных фьордов и бухточек вдоль береговой линии, каждая из этих миль была опасна. Два моря, сталкиваясь в заливе, образовывали сотни течений. Ветры, теплые из южного моря и холодные из северного моря Драконов, встречались и боролись над заливом. Сильные подводные течения и ураганный ветер порождали на поверхности высокие волны с белыми гребешками пены. Залив с трудом можно было назвать приветливым в самые солнечные и спокойные дни, а в плохую погоду он вообще превращался в единый гигантский водоворот.
Этот день выдался не самым плохим, и у армии все-таки был небольшой шанс добраться до противоположного берега. Дэйон приказал лодкам большую часть дня держаться берега, до тех пор, пока они не достигли самой мелководной части залива, где не так качало. Дэйон знал, что ветер и волны вполне могли перевернуть не только их скорлупки, но и настоящие морские суда. Он смотрел вперед на белые гребешки волн. Он не будет думать о тех людях, жизнь которых зависит от его решения. Если он подумает об этом, он потеряет голову от паники.
Йондалран стоял рядом с сыном, с ужасом всматриваясь в волны, некоторые из которых достигали десяти — двенадцати футов в высоту. Волны появлялись здесь и там вокруг корабля, иссеченные ветром до белой пены.