«То, что ты делаешь, — опасно!» Позже она рассказала мне, что я была на волосок от смерти. Думала ли она, что я на волосок от смерти и теперь? Но ведь это было не так! Я не хотела, мне нельзя было сломя голову кинуться в Страну Призраков. На сей раз я точно знала, где я.
— Матушка, мне нужна твоя помощь!
Каллан сел в кровати и неуверенно глянул на мать. Но она не обращала на него внимания.
— Где ты? — спросила она.
— Не так далеко. Но меж нами — рать Дракана. Сдается мне, я могу заставить часть его драконариев рассеяться. Если ты мне поможешь.
Слышала ли она меня? Да, похоже, слышала.
— Что мне делать? — спросила она.
— Прежде всего… Приди ко мне!
Она прекрасно знала, что я имела в виду, прекрасно знала, что я говорила о Стране Призраков. И в первый раз я видела, как моя мать боится опасности, которая грозит только ей.
— Не знаю, смогу ли я, — прошептала она.
— Дай мне руку!
Она неуверенно оглянулась:
— Я не вижу тебя.
Я заколебалась. Как мне добраться до нее, если она меня не видит и наверняка не сможет прикоснуться ко мне?
Потом я поняла. Это было просто. С этим было так же, как со всем прочим в Стране Призраков. Нужно было сильное желание, которое двигало людьми и предметами.
— Тебе очень хочется снова увидеть меня? — спросила я, зная, что боюсь ее ответа.
— Дина! Конечно, Дина!
— Тогда думай об этом! Думай обо мне! И думай о том, сколь сильно ты любишь меня!
Она на миг закрыла глаза, и я знала, что она делала то, о чем я попросила ее. Я заметила, насколько она стала ближе ко мне сейчас, чем какой-то миг назад. И я дала волю собственному сильному желанию, собственной моей тоске, чтобы сделать нас ближе друг к другу, чтобы я смогла протянуть руку и прикоснуться к ней.
Теперь мы обе стояли в Стране Призраков. Вокруг нас в туманах звучали голоса. Мама сжала мою руку в своей, она по-прежнему была испугана.
Из тумана вынырнула чья-то фигура. И, увидев ее, моя мать заслонила меня…
— Ты ее не получишь, — молвила она. — Нигде не получишь!
Мой отец смотрел на нее. Он долго смотрел на нее.
— Она больше не твоя и не моя, — произнес он. — Она вправе сделать собственный выбор. Но раз мы вместе, мы оба ей нужны.
Мама заколебалась:
— Для чего?
— Я хочу заставить их всех видеть сон, — сказала я. — Правдивый сон, из тех, от которого не убежишь.
— Их всех? — спросила мать. — Кого это?
— Прежде всего — драконью рать, — ответила я. — Но не только… Кланы тоже должны это увидеть. Иначе не получится.
— Я помогу ей, — сказал отец. — А ты?
— Ты никогда ничего не даешь даром, — сказала она. — Сколько стоит твоя помощь, Сецуан?
Его плечи, дрогнув, поднялись.
— А тебе не хочется иногда подумать обо мне? — спросил он. — И перестать ненавидеть меня? А тебе хочется… — Он запнулся, чтобы найти нужные слова. — Тебе не хочется перестать ненавидеть ту часть меня, что живет в нашей дочери?
— У Дины нет ничего мне ненавистного!
— Ничего? «Мне не вынести, если ты стала бы, как он». Это твои слова, Мелуссина!
Она прищурилась:
— Ты ли это здесь с нами, Сецуан? Ты ли это здесь, или мне приснилось, ведь тебе известны слова, которые я никогда тебе не говорила?!
И внезапно я поняла, что он по-прежнему тут не только потому, что он мне нужен.
— Он не был бы здесь, если бы ты не тосковала по нему, — тихо сказала я.
Мама обернулась так, будто я кольнула ее чем-то острым.
— Теперь у меня есть Каллан. И я никогда… — Тут она запнулась. Глаза ее были полны слез.
Каллан? Моя мать и Каллан?
Да! Конечно! Поэтому-то Каллан уступал ей, да и мне чуточку тоже… И это он, кто вообще никогда не подчинялся никому, кроме Мауди Кенси?!
Но не о Каллане шла речь. И я знала, что я права: мой отец не был бы здесь, если бы мать по-прежнему не тосковала о нем.
— Черт бы тебя побрал! — шепнула она. — И почему такой ловкач и искусник?!
И тут она глянула прямо на меня.
— Да, я любила его, — прямо сказала она. — Куда сильнее, чем когда-нибудь любила другого мужчину. И, да, я по-прежнему тоскую о нем.
В душе моей будто что-то растаяло. Глубоко скрытый клубок страха и тоски. Если бы она продолжала ненавидеть его, я бы не выдержала это. И когда она сама призналась, тут я и поняла, что тоже имею право любить его и даже быть чуточку такой же, как он.