— Сдается мне, это Дракан, — ответил я. — Его рука, которой он держал щит, в крови. Не поэтому ли так яростно нападал Нико?
Но тут Нико чуть не споткнулся. И никакой причины для этого не было. По другую сторону Круга я увидел Кармиан, которая подносила пальцы ко рту, словно сдерживала рвавшийся наружу крик.
— Неужто малец начинает уставать? — спросил Ивайн. — С виду он чуть не падает с ног.
— Нет! — возразил я. — Там что-то неладно.
Нико так быстро не уставал, это я знал еще со времен сарая Мауди у нас дома.
Дракан тоже увидел это. Он перестал пятиться. Казалось, он только и ждал этой минуты.
— Ты устал, малыш Нико? — мягко спросил он. — Очень хочется спать? Тогда подойди сюда!
Нико не мог поднять щит, и я видел, как дергалась его рука, державшая меч, дергалась так, будто ее сводила судорога. Шлем соскользнул ему на глаза, и, когда Нико попытался щитом подвинуть шлем обратно, тот свалился. Всё. И будь я Дракан…
— Выходи же вперед, Нико! — прошептал я. — Всего один хороший удар…
Дракан поднял свой упавший щит. Потом он выступил вперед, и что-то было в его движениях, говорившее: это нападение последнее. Дракан не очень-то пытался уворачиваться от выпадов Нико, он разил его и щитом, и мечом, и Нико пришлось отступить. Он пошатнулся и упал.
— Нет!
Голос Кармиан прорвался сквозь шум, но она была не единственной, кто кричал. Потому что если Дракан убил Нико…
Но для Нико конец еще не наступил. Его меч взметнул снег, и тут внезапно настал черед Дракана пасть на колени. Один его сапог выглядел как-то странно — весь в пятнах; и думается, что в отчаянном выпаде Нико перерезал ему сухожилие. Нико бросился вперед и, навалившись на Дракана, опрокинул его. Какой-то миг они лежали молча; Нико наполовину на Дракане, и я видел, что Нико приставил острие меча к горлу Дракана.
— Давай! Давай! — шептал я, стиснув зубы. — Чего ты ждешь?
И тут послышался голос Дракана — голос холодный и растягивающий слова так, будто это он лежал сверху.
— Ты-ы что-о, все-е же-е не-е сме-е-ешь, малыш Ни-и-ко? Не-ет, этого ты-ы не-е сделае-ешь.
— Нет! — отрезал Нико. — Я хоть и глуп, но все ж не настолько!
Меч опустился. И Дракан не произнес больше ни слова.
Кое-кто ликовал. Но не я. Я нырнул под веревку и, хромая, проковылял как можно быстрее к Нико.
— Нико? Нико, что-то неладно? Что?
Потому как он не поднялся на ноги. Он лежал так, словно надумал никогда больше не подниматься.
— Что с тобой? — Кармиан упала на колени рядом с Нико. — Нико, что с тобой?
Нико не произнес ни слова. Ему хватало дела, ведь он изо всех сил пытался дышать. Ответ нашел Каллан: окровавленный кинжал валялся в снегу — кинжал с изображением дракона на рукоятке.
— У Дракана был кинжал, — сказал Каллан. — Он опустил щит, чтобы вытащить его. Поэтому у него была окровавлена рука. Это была кровь Нико. А потом ему вовсе не нужно было рисковать, — горько вымолвил он. — Ему требовалось отступить назад и подождать, пока Нико упадет от потери крови.
Внезапно в Железном Кругу оказалась Дина, лицо ее застыло и побледнело от страха.
— Давин!.. — произнесла она. — Он… куда его ранили?
Ивайн уже вытащил свой нож и собирался перерезать ремни, державшие кожаную броню. Нико едва слышно что-то возражал.
— Мы просто поглядим, как твои дела, малец! — молвил Каллан. — Быть может, это окажется куда хуже, чем ты думаешь.
Но когда с Нико сняли кожаную броню, мы увидели, что одна сторона его рубашки пропитана кровью. Каллан выругался.
— Удар под мышку, — сказал он. — Это рана, которая… — Он поймал испуганный взгляд Дины и спохватился: — Эта рана не из легких.
Кармиан отвернулась. Она стояла спиной к нам, склонив голову, словно все происходящее ее не касалось. Но я слышал ее голос, когда Нико упал, и я не верил ее равнодушию.
— Матушка поможет ему, — сказала Дина. — Отнесите его в дом. Тут слишком холодно.
Нико не терял сознания. Он тяжело дышал, а лицо его было не просто бледным, оно синело. Губы были синими, как у ребенка, который слишком долго пробыл в воде.
— Больно? — спросил я, чувствуя огромное желание поддать самому себе изо всей силы.
— Глупый… вопрос, — прошептал Нико.
Четверо из клана Скайа подняли его и положили на носилки, а он закрыл глаза, издав полузадушенный стон.
— Пусть… Хорошо бы… все вскоре кончилось.
Они внесли его в дом, и мама выгнала нас всех за дверь. Всех, кроме Дины и Розы. Я, хромая, вышел на двор и стал пинать снег здоровой ногой. Почему, черт побери, он не поостерегся. Ведь он научился биться на мечах.