А вот что однажды сказала Роза. И я не знаю, понял ли я ее. Поди пойми, что знала Роза.
— Можно подумать, она — его собственное дитя, — сказала Роза. — Глянь-ка на них!
«Можно подумать, она — его собственное дитя». Это заставило меня поразмыслить. Я думал много дней, и в конце концов мне удалось застать Рикерта в одиночестве у горна в мастерской Местера Маунуса.
— Рикерт, почему ты, собственно говоря, решил отправиться сюда, в горы?
Он отложил молот в сторону и отер лоб краем кожаного фартука.
— Ведь нужен же кто-нибудь родной, — молвил он. — Эллин умерла, и что же мне — оставаться одиноким?
— Ты всегда любил Мелли. Так почему бы мне не спросить тебя прямо?
Он невольно улыбнулся:
— Да! Эллин, если помнишь, тоже любила ее. У нас ведь никогда своих детей не было.
— Рикерт!
Пожалуй, он что-то услышал в моем голосе.
— Ты говорил со своей матерью? — спросил он.
— Нет!
— А стоило бы.
— Я бы лучше потолковал с тобой.
Он вздохнул:
— Тогда ладно! Хочешь спросить о чем-то, спрашивай.
— Ты — отец Мелли?
Сначала он не ответил ни слова. Потом глотнул воды из черпака, а затем молча протянул его мне.
— Ведь твоя мать так хотела иметь детей, — произнес он. — А людей, которых она могла бы попросить об этом, было не так уж много.
— Однако же… Эллин…
— Это было до того, как я встретил Эллин. Но с Мелли… она хорошо это знала. Это было после того, как мы поняли: она сама не… — Он еще раз осушил лоб. — Эллин не была как другие женщины. Она была щедра. Всегда приветлива. И она знала, что нужна мне она одна.
«Это было до того, как я встретил Эллин». Но ведь это означало…
Он встретился со мной взглядом как раз в тот самый миг, когда меня осенило, и очень слабо кивнул:
— Ты тоже, малец! Ты тоже!
