Я и вправду ничего не могла поделать. Она, ясное дело, была куда сильнее меня, а при всем том драка меж нами заставила бы прибежать корабельщиков Вороны. И даже попытайся я… я не смогла бы заставить ее не видеть меня. Не смогла бы без флейты — а флейту забрал Нико. Чтобы разоружить меня, как он сказал. И это, похоже, удалось, во всяком случае с Кармиан, которую не так-то легко одурачить. Она была глуха и ко всем остальным моим мольбам. Я сказала, что думаю, будто меня снова вырвет, если я не глотну свежего воздуха, а она ответила, что это досадно, но что мы ведь с этим уже прежде справились. Я сказала, что мне надо по-маленькому, и она разрешила мне сделать это в ведро. Нет, Нико был прав: ее нелегко обвести вокруг пальца.
В конце концов он сам спустился вниз. Я лежала и, по мере того как смеркалось, боролась со сном, потому что сон украдет у меня время; когда я проснулась бы вновь, мы, может статься, увидели бы Дунарк. И время было бы упущено.
По другую сторону занавески раздался тихий стук.
— Кармиан?
— Да?
— Можно войти?
— Если тебе так уж непременно хочется!
На этот раз она не поправила рубашку ни в одну, ни в другую сторону. Она лишь выпрямилась и отбросила русалочьи волосы назад, так что они, спустившись вниз по ее спине, напоминали., нет, не водопад, скорее, огненный поток.
— Она спит? — тихо спросил он.
— Нет, — ответила я. — Она не спит.
Он поглядел на меня. Свет от одинокой масляной лампы, неровно падая на его лицо, заставлял Нико выглядеть куда старше, чем он был на самом деле. Почти старик…
— Было бы лучше, если бы ты спала, — тихо сказал он.
— Да, но я не могу. Неужто так удивительно? Завтра — слышал? — мы будем в Дунарке.
Он кивнул:
— Да, таков план!
— План! Нико… У тебя вообще есть какой-то план? План… заставить первого встречного драконария убить тебя?
— Дина! Я ведь не идиот!
Нет! Идиотом он не был. Но он не был и самим собой…
— Кармиан! — вымолвил он. — Я хотел бы поговорить с тобой.
— Говори!
Он покачал головой:
— Не здесь. Поднимайся со мной на палубу. Дина, ты останешься здесь. Понятно?
— Нико, мне нужно…
— Нет! Ты останешься здесь. Обещай мне это!
Он задержал мой взгляд гораздо дольше обычного. Нико так никогда и не смог до конца забыть, то у меня когда-то были глаза Пробуждающей Совесть и порой этот дар возвращался в самые неожиданные моменты. Может, в этом ничего особого не было. Человек, которого долго и основательно допрашивала Пробуждающая Совесть, как однажды моя мать допрашивала Нико… этого так скоро не забудешь.
— Обещай мне это, — повторил он.
Я кивнула:
— Я останусь здесь.
Кармиан стояла, скрестив руки, и наблюдала за нами.
— Ты уверен, что нам не стоит связать ее безопасности ради? — спросила она, и я не поняла, шутила она или нет. Ей же совсем не нравилось караулить меня день напролет. Уж это я хорошо знала.
— Когда Дина дает слово, она держит его. Разве это не так?
— Хорошо, я сдержу слово.
И я вправду его сдержала. Во всяком случае в те пять минут, которые потребовались Нико и Кармиан, чтобы подняться на палубу и начисто забыть обо мне.
Это было не потому, что мне было так легко… ну… посулить… Я ведь знала: слово я не сдержу. С матерью, такой как моя, ты ведь будто воспитан для чего-то другого… Но я говорила самой себе, что это ради самого Нико и просто необходимо. Я знала, что отец мой не колебался бы ни одной секунды.
Они стояли у борта, может, в десяти — двенадцати шагах от открытого люка. Наверху было еще чуточку светло. Там, где сливались море и небо, по-прежнему светился золотистый край солнечного заката. Они беседовали меж собой, или вернее, больше что-то говорил Нико, а Кармиан слушала. Но если мне нужно услышать, что там говорят, стоит подойти поближе.
С флейтой было бы куда легче. Но даже без нее…
«Гляди на волны, — думала я. — Смотри на чайку, что ныряет так круто вниз над гладью темных вод…»
Если кому-то скажут: «Не гляди на меня», то он, само собой, смотрит на этого человека. Отец учил меня, что от такого нечего прятаться. Нельзя заставить людей не глядеть на тебя. Но люди устроены так, что могут видеть только что-нибудь одно зараз, да и то не как следует. Если Кармиан и Нико смотрели на что-либо одно, они не смогут увидеть меня. Так просто, собственно говоря. Флейта действовала на людей, потому что привлекала их внимание, а они сами этого не замечали. Флейта заполняла их голову мыслями и снами, а глаза их не видели то, что хотел скрыть чернокнижник.