— Фу, черт побери! — внезапно выругался один из тех, кто искал.
— Чего там?
— Крыса! Крыса величиной с собаку!
Обычно я не боюсь крыс. Но как раз теперь я могла бы расцеловать ее.
— «Крысы мерзкие, — как можно настойчивее думала я. — Их здесь тьма-тьмущая! Где есть одна, там их много-премного. Поганые крысы, что сеют вокруг хвори. Коли тебя укусят, можешь помереть!..»
Нико беспокойно шевельнулся. Это вовсе не его я хотела заставить думать о крысах, но ведь я, можно сказать, лежала на Нико. Так что мысли мои могли подействовать и на него.
— Тут еще крыса!
— Тьфу! Ну и бедовый же парень! До чего же они громадные!
— Ух, Януса-Канатчика однажды укусила такая, — произнес страдальческим голосом один из людей. — Его рука вспухла, да так, что пальцы почернели. Он чуть не окочурился.
— Мерзкие твари!
— Да! Ты уже осмотрел свою сторону?
— Да, здесь ничего нет.
— Думаю, наш Местер делает это зря! Тут ничегошеньки нет. Ничего, кроме крыс!
Мы услышали топот их ног по трапу, ведущему на палубу, и в грузовом отсеке стало тихо, не считая обычного скрипа остова корабля и шороха, который производили крысы.
— Я крыс не боюсь, — внезапно произнес довольно громко Нико.
— Нико!..
— Это — ты! Разве нет? Это ты заставила нас думать о крысах!
Он сказал это так обвиняюще, что я страшно оскорбилась.
— Тебе, может, больше хотелось, чтоб тебя нашли? Тебе, быть может, больше хотелось, чтоб они выудили тебя из этой дыры и потащили отсюда в Дунарк?.. Так что твой дражайший сводный братец Дракан в конце концов смог бы отрубить тебе голову?
— Это была ты!
— Ну и что?
— Кончай с этим! — сказал он, и голос его задрожал. — Я хочу выбросить этих крыс из головы! Я хочу убрать мрак! И запах крови!
— Запах крови? Этого я не внушала.
И вдруг я поняла, что произошло. Это не об уютной мастерской Местера Маунуса Нико думал здесь во мраке. То была острожная дыра, где он сидел с руками, обагренными кровью его умерщвленной семьи, сидел целую ночь и целый день. И там тоже были крысы.
— Нико, успокойся!..
Он дрожал. Он с трудом переводил дух, словно вот-вот задохнется.
— Нико! Ведь ничего не происходит!
— Убери их! — произнес он, стиснув зубы. — Убери их сейчас же!
Но это было не так просто. Нельзя заставить кого-либо прекратить думать о чем-то, и чем больше пытаешься, тем хуже становится.
— Нико, подумай о чем-нибудь другом!
— Подумай о чем-нибудь другом? Это все, что ты можешь сказать?
— Да. Подумай о чем-нибудь прекрасном. О том, что тебе по душе. О своей лошади, Нико. О Высокогорье. О Местере Маунусе. — Но я заметила, что он по-прежнему дрожал, но куда сильнее, чем раньше, и я начала теряться. — Думай тогда о Кармиан, во имя мира. Коли это все, что тебе нужно!
Мои слова помогли. Его дыхание стало чуть легче, а страшная дрожь чуть унялась.
— Вы обе просто не можете терпеть друг друга, верно? — спросил он.
— Пожалуй, не можем.
— Стыдно!
— Почему?
— Да потому, что вы обе — нечто особое…
Над этим стоило немного поразмыслить. Я не была уверена, что мне хочется сравнения с Кармиан, но я знала: он желал добра. Несмотря на все, она была ему по душе. Однако же довольно… Я не хотела думать об этом, но ведь так все и было!.. Хватит того, что Нико никогда не был ее полюбовником. Или как там они это называли в прежнем мире Нико, где княжьи сыны могли позволить себе всего понемногу, но только не жениться на такой девице, как Кармиан.
— По-твоему, мы уже можем выползти отсюда? — спросила я.
— Нет! — ответил он.
— По-моему, они ушли.
— Да, однако мы вынуждены ждать, пока Кармиан придет и выпустит нас отсюда. Самим нам не выйти.
Ей пора было прийти. Одна моя нога затекла, и, даже если б я не страшилась ни крыс, ни мрака или меня не мучил кошмар, как Нико, я все равно желала бы побыстрее выбраться на белый свет, наверх, где можно шевелиться, не давя другого человека, и где можно переводить дух, не ловя ртом воздух, который только что выдохнул другой человек. Пусть даже этот другой человек Нико.
— Почему ты послал письмо ей? — спросила я.
— Нужно было что-то сделать. Я не мог сидеть и смотреть, пока другие люди умирали. Каждый день, Дина! Каждый день!