— Малец?
У меня не было желания с кем бы то ни было говорить, и особенно с драконариями.
— Малец, ты не спишь? Можешь выслушать меня?
Толчок… И тут до меня дошло, что так говорят жители Высокогорья.
Я распахнул плащ и глянул вверх.
То был Ивайн Лаклан!
Какой-то миг я думал: меня так страшно лихорадит, что начинаются разные видения. Ивайн здесь! Должно быть, я сам себе внушил это, потому что на самом деле я лежу в Железном Кругу. Все это слилось в моей голове — я никогда потом, после нашего с Ивайном единоборства, не мог видеть его, не вспомнив при этом вкуса крови и гравия и горечь поражения. Я закрыл на несколько секунд глаза, но, когда открыл их вновь, он по-прежнему стоял передо мной. И в драконьем мундире.
Дрожь омерзения охватила меня. Предатель! Но тут же я ощутил еще более глубокое отвращение. Хотя на мне никакого мундира Дракона еще не было, но я лежал здесь под плащом Урсы… Я разъезжал с рыцарями Дракона и вместе с ними орал: «Недругам Дракона — смерть!» — покуда они убивали жителей города и жгли их дома. Я был куда хуже Ивайна! В десять раз хуже!
— Чего тебе? — спросил я.
— Я не могу стоять здесь и часами болтать, — ответил он. — Слушай хорошенько. Вечером здесь кое-что произойдет, прямо во время захода солнца. Коли тебе удастся освободиться от оков, ты сможешь удрать вместе с нами?
— Удрать вместе? По-твоему, я смогу… удрать отсюда?
— Я так подумал. Ну, если не хочешь здесь остаться.
С тем он и ушел.
До меня стало медленно доходить, что Ивайн вовсе не предатель. Мундир был способом скрыться от врага, простым переодеванием. Где-то поблизости были люди из клана Ивайна Лаклана, неподвластные Дракану, и они надумали напасть на него и на драконариев.
— Сколько же у тебя людей из Лакланов?
Кроме Обайна и других арлайнских рыбаков, я здесь не видел иных высокогорцев. Само собой, большого значения это не имело, но трудно представить себе, что Дракан позволил бы им разгуливать толпами. Но конюхи, стряпухи и кухонный люд, дровосеки, челядь всякого рода, они нужны Дракану и его рыцарям, чтобы подавали еду и разводили огонь для согрева, к тому же они наверняка частенько переходили по наследству от одного хозяина к другому, когда замок бывал захвачен недругами. Но не здесь. Я придирчиво разглядывал стены замка. Я хорошо помнил, как был удивлен, когда мы явились сюда: на этих стенах было так мало следов от пожара и других знаков ожесточенных битв. Быть может, Лакланы не защищали крепость до последнего человека. Быть может, они придумали нечто другое, похитрее.
В то же утро, позднее, отряд всадников въехал рысью во двор крепости.
— Есть новости? — окликнул их один из стражников у ворот.
— Не более чем слухи о них! — прокричал предводитель отряда.
— Сдается мне, слухи эти недостоверны. Разве она не старуха, которой более семидесяти лет? Но ведь есть же границы того, насколько быстро она может бегать.
Я надеялся, что та, о ком они говорили, была Хелена Лаклан. Коли она на свободе или находится где-то в другом месте Высокогорья, то Дракан не сломил Лакланов до конца. Далеко до этого…
«Вечером здесь кое-что произойдет», — сказал Ивайн Лаклан. И если я смогу освободиться от оков… Но как? О чем он думал? Что я могу сделать голыми руками? Я ведь не дракон, чтобы вырывать столбы с корнем! Я — человек, и вдобавок человек в довольно жалком виде. Я весь дрожал и был уверен, что у меня лихорадка. Лодыжку разрывало от боли, а рука, по которой дракон прошелся своими когтями, жутко болела, словно там все воспалилось. А стоило мне закрыть глаза, как являлись множество новых призраков. Теперь я видел не только бледное лицо Каллана или перерезанное горло Вальдраку. Теперь то были языки пламени, и мертвецы, и человек из Лакланов, имя которого я вспомнить не мог. И собственный мой голос, что орал вместе с другими: «Недругам Дракона — смерть!»
И мне снова захотелось пить.
— Эй! — крикнул я одному из солдат-драконариев. — Не дашь ли напиться?
Он только поглядел на меня. А потом молча двинулся дальше.
Неужто это намеренно? Неужто Дракан хотел, чтоб я непременно выпил из его маленькой фляжки с драконьей кровью из-за одной только жажды?
Ни за что! Лучше помереть!
Почему тогда я просто не выбросил эту фляжку? Она лежала под рубашкой, и я ощущал ее тяжесть. Стоит мне отпить из нее, боли как в лодыжке и в руке, да и в душе… на некоторое время…
Но нет!
Нет!
Я не стану этого делать.
Ближе в полудню явился Дракан с двумя рыцарями-драконариями, и они стали разглядывать меня.