— Я там был не один… там был народ.
— Из селения?
— Да, но и… другие тоже. — Он слегка покосился на Нико. — Сдается мне, ты их знаешь!
— Предводитель? Он и его люди?
Кузнец кивнул:
— Их прозвали «Лисы», потому что их никогда ни за что не поймаешь и их никогда ни за что не увидишь, хоть и знаешь: они есть. Драконарии их ненавидят.
Я знала, о чем думал Нико. До Высокогорья было по-прежнему далеко, а чем дальше мы уходили от болот, тем меньше оставалось гельтов, которые нам помогали. А помощь нам была нужна. Денег у нас не было, а по здешней погоде приходилось добывать себе пропитание, хороший ночлег и время от времени немного тепла.
— Они могут нам помочь, — сказала я.
— Да! Возможно!
— Почему же нет?
Нико скорчил какую-то чудную гримасу:
— Потому что у Предводителя свое мнение о том, на что я гожусь. Но я думаю об этом не так, как он.
В этом Нико был прав. Если было бы так, как хочет Предводитель, Нико бы уже стоял во главе мятежников и собирал всех, кто хочет покончить с Драканом. Но Нико вообще не собирался никого возглавлять, и особенно там, где убивают людей.
— Никакого выбора у тебя нет! — вдруг произнесла Кармиан. — Если Дракан, как мы думали, хотел быть в Дунарке, то, возможно, твой план удался бы. А теперь тебе нужна рать.
Но Нико по-прежнему упрямо тряс головой.
— Людям, что погибают, нет числа, — молвил он. — Почему я должен множить жертвы и просить еще других сделать это?
Мы пили чай в молчаливой усталости. Даже Кармиан не произносила ни слова. Может, потому, что с нами был Рикерт, а может, мы все вместе слишком устали, для того чтобы ругаться.
В конце концов я встала.
— Оставайтесь здесь! — сказала я Нико. — Ведь чем меньше людей тебя увидят, тем лучше. Там, на постоялом дворе, могут служить и чужаки.
Он кивнул.
— Можем мы здесь переночевать? — спросил он Рикерта.
Там было хоть и грязновато, и захламлено, но во всяком случае тепло, а если на постоялом дворе можно было встретить чужаков, так лучше было здесь и оставаться.
— Сколько угодно!
Я снова надела свой мокрый плащ и поплелась, окунувшись в снежную слякоть, наискосок через площадь в трактир постоялого двора. И очень хорошо, что Нико со мной не было. Там за двумя столами сидели пятеро чужаков, и, если даже ни один из них не смахивал на драконария, там было еще множество людей, которые наверняка не прочь были бы заработать сто марок золотом.
Я поначалу едва узнала Сассию. Она стала такая взрослая. Волосы длинные, ростом выше… и еще у нее появились грудки. Она стала куда краше, эта счастливая девчонка! Да, счастливица! Не то что я… Я становилась все более и более колючей и неприветливой, как лешачок, которого вытащили из болота.
— Добрый вечер! — учтиво поздоровалась она. — Минутка, и я к вашим услугам… — И тут она узнала меня. — Дина! Дина, это ты?
Я кивнула. Внезапно какой-то ком застрял у меня в горле. Сассия отставила в сторону поднос с кружками пива и, чуть смущенная, стояла, вытирая руки о передник.
— У тебя все хорошо? — спросила она.
Я не решилась бы это утверждать, но кивнула в ответ, потому что не могла я сказать: «Нет, у меня все не так ладно, потому что я в бегах вместе с законным наследником князя и его будущей женой, которую не переношу, а нас все время пытаются захватить в плен или убить… И еще я не знаю, любит ли меня по-прежнему моя мать, ведь я, пожалуй, становлюсь чернокнижницей, а кроме того, ненавижу свои волосы». Нет, наверняка было лучше не рассказывать ничего.
Вдруг Сассия смущенно слегка обняла меня.
— Я ведь так много думала о тебе! — сказала она.
— И я тоже! — произнес кто-то другой.
Я быстро обернулась. Один из гостей поднялся из-за стола и стоял теперь между мной и дверью.
То был Ацуан!
Редкостная жемчужина
— Кто это? — прошептала Сассия.
— Мой… мой дядя… Могу я выскочить в кухню и улизнуть через заднюю дверь?
— Тебе незачем бежать от меня, — сказал Ацуан. — Я хочу просто поговорить с тобой.
Да, так я ему и поверила! У меня на локте остались синяки там, где он держал меня в последний раз, когда хотел «поговорить со мной».
— О чем поговорить?
— О твоем отце. О твоей матери. О тебе.
Я невольно остановилась. О моем отце, о моей матери, обо мне. Да, пожалуй, кое-что и было, о чем стоило поговорить. Но не с тем, кто попытался купить меня, словно я была собакой. Если б он только не походил так на моего отца! Это было несправедливо. Я ощущала огромную пустоту в душе всякий раз, когда смотрела на него.