Я была в шоке и не знала, что говорить.
Я сразу забыла, что Артур морозился от меня последний месяц, а до этого тоже приезжал только ради секса.
— Ты выйдешь? — тихо спросил он.
— Конечно, — ответила я и сразу начала собираться.
Он приехал ровно через полчаса, и я вышла к нему.
— Привет.
— Привет, Вероника.
Я поняла, что он пьяный, еще по телефону. Когда он много выпьет, у него тут же меняется голос.
— Артур, я...
Не помню, что говорила, а он вряд ли меня слушал.
Мы начали целоваться, а потом он просто обнял меня и молчал. Мне показалось, что он плачет, и я испугалась.
Мне было так жаль его, хотелось как-то помочь, поддержать... но что я могла сделать? Когда он отстранился от меня, я посмотрела в его глаза и поняла, что он не плакал.
— Это я его убил, — вдруг сказал Артур.
— Нет, ты не должен себя винить.
— Это я виноват. Только я. Сечешь?
— Нет, — я постаралась быть уверенной.
— Ты не понимаешь.
Он завел мотор и повез меня куда-то. Я даже не стала ничего спрашивать. Мы катались по ночному городу часа два, молчали и ничего не делали. Я знала, что Артур очень пьяный и с ним опасно ехать, но не могла ему ничего сказать. Я боялась нарушить это молчание. Мне показалось, что сейчас между нами было сказано намного больше, чем за все прошедшее время нашего знакомства.
Он позвонил именно мне. Он из всех выбрал именно меня. Не свою девушку, которая сейчас была в нашем городе, а не в столице, где учится.
Почему он позвонил именно мне?
Я знала ответ. Я знала, что значу для него больше остальных и не могу нарушить связь между нами.
— Я не хочу быть один сегодня, — сказал Артур, притормозив на стоянке перед своим домом.
— Ты не один, — ответила я, глядя ему в глаза.
— Я хочу только тебя.
Это была лучшая ночь в моей жизни. Я знаю, что мы теперь будем навсегда вместе!»
Я отсмеялся и снова перечитал эту запись.
Покойный Хара предстал передо мной во всей красе — избитый, униженный, в луже крови. Одно из лучших воспоминаний.
Я бы хотел сполна отплатить ему за все то, что он сделал, но никакая физическая боль не закроет его долги. Я не участвовал в расправе над ним, просто наблюдал из темноты. Его родня и бывшие подчиненные сами неплохо справлялись. Стервятники.
Артур действительно не лгал, это он убил отца, пусть и не лично, но поспособствовал. Он сдал собственного папашу, не помог ему бежать, когда вскрылась его деятельность против собственной банды. Артур спасал свою шкуру, что вполне закономерно.
Ублюдка нельзя осудить за то, что он ублюдок.
Я выпил чая и ответил на очередной звонок Китаяночки.
Сопротивляться судьбе не имело никакого смысла.
***
О смерти сестры я помню грязно-желтые гвоздики, духоту и то, что моя свеча постоянно гасла, дымила черным.
Я помню довольно много ненужных вещей, как выяснилось.
У матери не было денег купить что-нибудь, кроме гвоздик — пожухлых, почти засохших. Ей не хватило на черную ленту, поэтому она перевязала цветы обычной темной ниткой.
Солнечный мартовский день, мрачный ряд надгробий. Свеча не хочет гореть в моей руке.
Я почувствовал легкое головокружение и закрыл глаза.
— Что ты хочешь? — спросила Китаяночка.
Я молча пожал плечами. Мы были в ресторане, и следовало играть роль обходительного кавалера.
— Серьезно, надо выбрать. Или ты не голоден? — она улыбнулась.
Мое настроение улучшилось.
Я подумал, что такую улыбку нужно вырезать с ее лица и прикрепить под стекло, повесить на почетном месте.
Китаяночка выглядела великолепно, когда улыбалась. Смешливая, задорная.
— Бери, что понравится, мне все равно, — ответил я. — Хочу смотреть на тебя и не хочу ничего не говорить.
Это было правдой.
Я распечатал пачку сигарет и закурил. Я на заслуженном отдыхе, а потому мог пить и курить, сколько пожелаю.
— Ладно, — она обиженно надула губки, а в следующее мгновение снова усмехнулась и быстро защебетала в своей обычной манере.