Градский принадлежит к высшей лиге. А я бледная моль.
Поправочка — жирная бледная моль.
Никаких шансов, никаких вариантов. Даже на скамью запасных не попаду.
Вдруг на горизонте возникает неизвестный парень, закрывает обзор. Сердито выдыхаю. Смех резко затихает.
В чем дело? Обращаюсь в слух, однако разговор разобрать не удается. Отрывки фраз не помогают добраться до сути.
Когда парень отступает, я снова вижу босса.
Черт.
Что происходит?
Лицо у него каменное, будто маска. Привычные краски схлынули, черты заострились. А глаза ничего не выражают, словно мертвые.
Краткий миг — и Градский смотрит на меня, ловит встревоженный взгляд.
Не могу отвернуться, краснею. Невольно сжимаю телефон.
Босс отворачивается, направляется к выходу. Остальные расступаются, пропуская его. В коридоре царит звенящее напряжение.
Я медлю недолго. Около минуты. Хватаю плащ и сумку. Оглядываюсь и выскакиваю из кабинета.
Очертя голову, бросаюсь следом, опять повинуюсь порыву. Сердце мерно стрекочет под гортанью. Воздуха не хватает. Спешно спускаюсь по лестнице, выскакиваю на улицу.
— Куда вы? — цепляюсь за плечо Градского.
Он оборачивается. Не сбрасывает мою руку, не отстраняется, но выглядит так, словно я ошпарила его кипятком.
— На место преступления, — отвечает сухо.
— Тогда возьмите меня, — шепчу, тщетно пытаясь отдышаться. — Вы обещали.
— Нет, — бросает глухо. — Только не сегодня.
— Почему? — не намерена отступать. — Жаль, не могу дозвониться до Ники, иначе бы прямо сейчас рассказала ей, как вы…
— Ники больше нет.
Он закрывает глаза и отворачивается.
— Что? — закашливаюсь. — В смысле?
— Ее убили, — произносит бесцветным тоном. — Этой ночью.
Я отказываюсь воспринимать услышанную информацию.
Отказываюсь.
— Нет, не может быть.
Мои губы дрожат, а голос предательски срывается.
— Возвращайся на рабочее место, — строго говорит Градский, шагает дальше, снимает сигнализацию с авто, открывает дверцу.
Молча обхожу машину, усаживаюсь на переднее сиденье.
— Какого хрена ты творишь? — раздраженно спрашивает он.
— Я должна поехать с вами, — смотрю перед собой, стараюсь не моргать. — Должна.
— Дура, — выдает, не скрывая ярости.
Он не станет тратить время, чтобы выгнать меня из салона.
Бьет по рулю, заводит двигатель.
— Даю последнюю возможность убраться отсюда, — цедит сквозь зубы.
Никак не реагирую.
Если начну говорить, если скажу хоть слово, если хоть просто моргну… разрыдаюсь, впаду в истерику.
Я стараюсь абстрагироваться. Замерзнуть изнутри. Отключить чувства.
***
Наркоманский притон. Ночлежка для бомжей. Квартира мелких аферистов. Вот на таких объектах доводилось бывать прежде. Ничего приятного, ничего интересного. Достаточно обыденно и банально. Грязь. Вонь. Бардак. Встречались относительно приличные места. На серьезные преступления меня никогда не брали.
До этого момента.
Я захожу в знакомый подъезд и очень стараюсь не упасть в обморок.
Странное ощущение. Касаюсь перил, но не чувствую опоры. Ступеньки, по которым поднималась столько раз, уходят из-под ног, будто рассыпаются.
Все кажется иллюзорным. Движусь точно сквозь сон. Не верю. До самого последнего момента не верю.
Я не слышу, о чем беседуют люди вокруг. Точнее — я не понимаю. Вижу с трудом, едва различаю контуры. Воспринимаю окружающую реальность с заметным опозданием.
Прохожу в спальню, жмурюсь.
Вспышки фотоаппаратов ослепляют.
Я смотрю вниз и понимаю, что весь ковер в крови. Я стою в крови. Кровь медленно пропитывает подошву моих ботинок.
Это настолько жутко и чудовищно, что последние остатки мыслей покидают сознание.
Ступаю вперед, словно под кайфом. Шаг за шагом, все ближе к огромной кровати. Замираю.
Боже.
Мне кажется, сейчас идеальное время остановиться. Прекратить фарс. Пусть кто-нибудь взорвет хлопушку и сообщит, будто все происходящее лишь дурацкий, абсолютно не смешной розыгрыш.
Конечно, работа в прокуратуре избавляет от иллюзий, закаляет, делает гораздо циничнее. Как и учеба на юридическом. Рано или поздно ты понимаешь, что не всех преступников позволено отправить за решетку, что есть процедура и против нее никто не попрет, что перестроить систему невозможно, что нужно смириться и делать карьеру. Справедливость живет исключительно на экране кино.
Привыкаешь ко многому. Но не ко всему. Разве можно привыкнуть к осмотру трупа твоего близкого друга? Лучшей подруги. Родного человека.