— Из них только двенадцать официально подтверждены.
— Остальные тоже признаю, хоть сейчас.
— Ты убил Веронику.
— Нет.
— Ты патологический лжец.
— Я ее не убивал. Ты сама это понимаешь. Я люблю развлечься. Там подделка. Не оригинал.
Четыре — к барьеру.
Выстрел прямо в цель.
Пять.
— Я расскажу о своих преступлениях. Мне нечего скрывать.
— Неужели?
— Пиши.
Пять — хочу размазать тебя.
Скупые детали, сухие описания.
Жертва за жертвой, в хронологическом порядке.
Шесть.
— Полегчало? Ты удовлетворена?
— Посмотрим, необходимо все проверить.
— Все?
— Все твои сто девятнадцать убийств.
— Почему ты думаешь, что это все?
— А сколько их?
— У Жени или у меня?
— У вас обоих.
— Так сразу и не посчитаешь.
— Бред, ты не…
— Я больше не могу сдерживаться.
Лязг наручников. Рывок вперед.
Он тянется к ней, но не достает.
— Я хочу вгрызаться в твое горло. Зубами. Я хочу рвать тебя. Пить. Я хочу снова почуять твой вкус. Нутром. Я хочу тебя на своем языке.
Мечтательный вздох.
Она нервно закашливается и после паузы бросает:
— Надеюсь, у нас вернут смертную казнь.
Шесть — даже не подозреваешь, что у меня есть.
Козырный туз в рукаве.
Семь.
— Я бы не стал убивать Веронику. Она слишком дорога для тебя. Близкая подруга.
— Ты меня даже не знал тогда! Что за ерунда?
— Женю наняли. Из-за компромата.
— Откуда бы у нее взялся компромат? На кого? На Артура?
— На его семью, на кого угодно. Не знаю. Это они собирались ее устранить. Но кто поймет, чью еще дорогу она перешла.
— Чушь, полный идиотизм.
— Я к ней не прикасался.
— А твой нож? Твое чокнутое альтер эго?
— Я не виновен.
— Серьезно?
— Это сделал оборотень.
— Оборотень? Супер. Чудненько. Почему не вампир? Не черный маг?
— Я не сразу понял, в чем дело. Я видел тело. Но потом все встало на свои места. Мне показали фотографии. Один удар забрал ее жизнь, а остальные — маскировка.
— Я должна поверить?
— Это просто прикрытие. В ранениях нет неуверенности, свойственной новичкам. В них также нет ни жажды познания, ни исследовательского интереса. В них нет и моей страсти. В них нет ничего. Пусто. Никакого удовольствия.
— У нас появился новый подозреваемый. Крутой ход.
— Я советую тебе проявлять осторожность. Если выйдешь на его след, то беды не миновать. Он не чувствует ничего, он тебя не пожалеет.
— «Его» — нет.
— Я бы хотел начать сначала. С чистого листа. Я бы убивал только плохих людей.
— Ты… ты…
— Ради тебя. Я бы смог. Я смотрел такой сериал.
— Обалдеть.
— Я не шучу.
— Я ухожу.
— Мы скоро встретимся с тобой.
— Нет, ни хрена подобного.
— Вот увидишь, я держу обещания.
Звук резко отодвигаемого стула.
— Ничего не скажешь на прощание? Даже не поцелуешь?
— Сдохни.
— Для тебя? С радостью.
Семь — падает занавес.
Спектакль обрывается.
Отыграли, расходимся.
Я слушаю запись. Опять и опять, безостановочно. Я понимаю, что иного пути не существует. Не сегодня, так завтра. Выбор очевиден.
Я закрываю глаза.
Я не хочу ничего видеть.
Нет. Иначе.
Я не хочу видеть мир.
Без нее.
Но разве есть другой выход?
Я понимаю все отчетливо. С первого раза. Как с Вероникой. Я осознаю грядущую неизбежность.
Этот гад заронил зерно сомнения на благодатную почву.
Слава начнет копать. Убийство Ники и раньше для нее выбивалось. А теперь возник повод прояснить обстоятельства.
Хотя… как она догадается? Компромат уничтожен, свидетелей нет.
Я понимаю, что это глупо, но я надеюсь. И буду надеяться до последнего. Это так по-человечески.
А он сдохнет.
Надо было давно его нейтрализовать. Принять превентивные меры.
Я найду способ поквитаться.
***
Очередное солнечное утро, стерильно-идеальное.
Выходной день. Мы на кухне. Завтракаем.
— Что ты сделал с игрушкой? — спрашивает она.
— С какой игрушкой? — демонстрирую легкое недоумение.
— С тем плюшевым мишкой, — поджимает губы. — Помнишь? Ника купила подарок.
— Я отдал его брату, — отвечаю ровно.
— Блин, странно, — хмурится. — День рождения Артура зимой. Я недавно выяснила.
Выжидаю молча.
— Понимаешь, я все чаще возвращаюсь к этому моменту.