Ну, затесались, значит, в толпу провожающих. Дюймовка категорически воспротивился сидеть на собственных похоронах в ридикюле, поэтому Белла посадила его между двумя черными розочками на своей огромной шляпе с вуалью. Черный смокинг Кена сливался с прочей растительностью из черного атласа, так что, когда он ряху за лепестки засовывал, его и не видно было вовсе.
Милка, на всякий случай, еще и диктофон взяла, камеру запасную, Белла микрофон выставила, чтобы не пропустить невзначай неосторожного словечка. Однако удивительно, что панихида проходила как-то неуверенно, скомкано, народ чувствовал себя явно не в своей тарелке. Ладно, что на окнах висели темные шторы, света было мало. А в трепетном сиянии свеч никто не видел, как Дюймовка бегал по шляпе вокруг тульи, коршуном высматривая реакцию каждого своего бывшего сотрудника, всех высоких руководящих лиц, почтивших своим присутствием это странное мероприятие. Он жадно ловил шепоток сомневающихся в правомерности происходящего: «Говорят, тело ведь так и не нашли… Говорят, вовсе не там искали… Говорят не панихиду готовили, а разоблачение, самого только нигде найти не смогли… Вот явится он, даст им прикурить… Это точно! Сам всех похоронит!»
На первой скамье сидела Светлана почти в таком же туалете, как у них с Милкой, только без диких черных бутоньерок на шляпе. Да и сам туалет у нее выглядел значительно строже и элегантнее. Рядом с ней сидел, естественно, Сбруев. Вообще Дюймовку, прежде всего, интересовала реакция всех разместившихся на скамьях в центре, поэтому он даже тихонько подполз к самому краю шляпного поля. Но все они сидели прямо, молча, будто воды в рот набрали. Скорбели — и все! По ним было видно, что никто колоться перед присутствующими не собирается, не говоря уж о ожидаемых наивной Милой всплесках чувств. Насмотрелась, видать, с этими репортажами на эмоциональные похороны жертв бандитских разборок: «Братан! Братан! Спи спокойно! Вместо тебя должен быть я! Не зарывайте братана! Я сам щас с ним лягу! Держите меня, братаны! Такого орла загубили суки!»
— Пошли отсюда! — прошипела Милка. — Ни хрена никто с ним не желает участью меняться!
Белла и сама видела, что все собравшиеся всерьез нацелились жить вечно, поэтому, осторожно снимая Дюймовку со шляпы, принялась мысленно уговаривать себя как-то примириться, что последний дюйм своей жизни ей выпало несчастье провести с этим заморышем. Ну, что же… И похуже бывало.
Мила обещала позвонить с утра, ей надо было срочно вернуть шмотки и монтировать репортаж в вечерний выпуск новостей. Дюйм и Белла опять остались одни. Дюйм покорно взял кукольное ведерко с водой и тряпку, выставленные Беллой на подоконник, и принялся наводить порядок в отведенном ему помещении. Белла так устала стоять на этой дурацкой панихиде в проходе, в духоте, в тесном траурном платье, что даже в душ не пошла. Просто упала на диван и уснула…
…И опять снится ей сон. Будто опять она такая же хорошенькая девочка. Приходит она, значит, в садик, а там все дети радуются счастью, ну, прямо как она сама в прошлом сне, когда ее там мама подарочком наградила.
С некоторой опаской входит маленькая Белла Юрьевна в свою группу, а там… там такое, что даже взрослая Белла Юрьевна подсознанием приходит в неописуемый восторг! Там не просто кукольный трехэтажный домик Барби, который у нее Алка просила маленькой, а у нее ни разу на такой домик денег не было — там целый кукольный город! Потом она смотрит, что все мальчики и девочки из их группы постоят-постоят возле чуда небывалого, да и в сторонку отходят поскучневшие. Кто мишку с оторванной лапой возьмет и сам за него басом разговаривать начинает, кто с самосвалом без колес тоже самостоятельно гудит изо всех сил и бегает наперегонки с владельцем деревянной лошадки… Никто почему-то не играет в сказочный городок. Подходит Белла поближе сквозь редеющую стайку детишек, и совсем ей непонятно становится, как можно такое диво дивное пропустить! В городке ходят самые настоящие люди, только крошечные! В машинках ездят, перед работающими светофорами останавливаются, а машинки бибикают по-настоящему!
Приглядывается Белла к городку, а это же их город! И по его улицам даже можно ходить на цыпочках! Она оглядывается на детей, но все заняты уже своими делами и даже не собираются затевать какие-то игры с крошечными дюймами, снующими в городке.
Да, все дома знакомые! Только… Смотрит Белла Юрьевна, а во сне-то уже поправочка сделана на современность в соответствии с реестрами собственности на бывшее государственное имущество…
Вот здесь должен был стоять детский клуб, куда они всей группой еще вчера ходили на сказку про царя Салтана. Его уже, конечно, нет. Он снесен, а вместо него домик для элитных дюймов выстроен. Уже металлическим заборчиком все обнесено, охрана поставлена, уже и ток электрический по заборчику пущен. А вот их детский сад «Белочка», разукрашенный колоннами, мансардами и тарелками мобильной связи, будто пряничный домик. Но во дворе, на месте их бывшей площадки крошечные дюймы делят акции и сферы влияния. Никак с ними не поиграешь, — видно, что некогда им очень. А вот сюда они с мамой ходили, когда у нее ушки болели, здесь детская поликлиника была… Была, да сплыла. Среди магазинов, расположившихся в бывшей поликлинике, Белла увидела знакомый бутик «У последней черты», в котором они с Милкой брали на время траурные шмотки… Все дюймы постоянно смотрели на часы с таким озабоченным и сосредоточенным выражением лица, что было непонятно, как можно взять двумя пальчиками эту безукоризненно одетую куколку и оторвать от важных разговоров в Думе, в бюджетном комитете, на корпоративной вечеринке… Они вели замкнутую исключительно на себе жизнь, захватывая все новые улицы.
Потом Белла стала искать глазами хоть каких-то маленьких дюймиков или хотя бы не таких важных дюймов. Но их почему-то нигде не было. Но ведь должны же быть и они! Однако перед нею кипело подобие жизни, в которой не было места никому, кроме серьезных, полностью погруженных в собственные проблемы дюймов… И скука от этой непрошибаемой серьезности, наложив крошечную складку на переносице девочки, будто мячиком оттолкнула ее маленьких человечков, упорно не принимавших никого посторонних в свои отработанные до тонкостей игры. Белла помчалась к стеллажу с игрушками, на котором оставалась только плюшевая псинка без хвостика. И девочка радостно прижала ее к груди, потому что поняла, что так тревожило ее в страшном кукольном городе — там не было ни птичек, ни собачек, ни кошечек!… Заглядывая в пуговичные глазки, она легко представила, что собачка без хвостика — живая! И стала разговаривать с ней, отвечая за нее тоненьким писклявым голоском, до самого завтрака…
Проснулась Белла в испарине, надсадно звонил телефон. Мельком взглянув на подоконник, она с оторопью увидела, что Дюймовки там нет.
— Кто это? Але! Кто это? — закричала Белла в телефонную трубку. Но трубка молчала, и после всего увиденного во сне, Белле стало страшно. Она положила трубку на место и почувствовала, будто сама сползает по тулье траурной шляпы туда, где нет места играм, мышкам и смешным сказкам про маленьких человечков…
Ну, конечно… компьютер был включен, а входную дверь уже осторожно снимали с петель…