— Ехать в Акулью бухту — безумие, — говорили знакомые в Каире. — Сотни миль до ближайшей деревушки.
— Никаких дорог нет. — разводили руками геологи, в домиках которых супруги Олдридж останавливались переночевать.
Олдридж, однако, поехал. Где-то в стороне остался Суэц. «Ситроен» тащился, взбираясь на песчаные дюны, к белым отмелям Красного моря, в Акулью бухту, где водится много акул, — они заплывают сюда вместе с сельдью и кефалью.
Обычно «к акулам» спускаются вдвоем: один снимает, другой следит. Олдридж спускался один. Какой-то француз сконструировал стальную клетку, в которую залезал, надев акваланг. Олдридж сделал такую же клетку, но в машине она не поместилась, и ее пришлось оставить в Каире.
Заряженная кинокамера накрепко завинчена в боксе. Олдридж берет два баллона со сжатым воздухом: они позволят быть под водой больше часа. Маска надета, трубка во рту. Он исчезает под водой.
Дина и Вильям следят за пузырьками воздуха, поднимающимися на поверхность воды. Томительное ожидание...
На глубине Джеймс встретил сразу восемь акул. Опускаясь, он порезал руку о коралл и только позже догадался, что хищников привлек запах крови. Сейчас он продолжал снимать.
Акулы начали ходить вокруг него, постепенно уменьшая радиус. Он снимал, а круги сжимались. Началась атака.
Пора подниматься: кинооператору нечего здесь больше делать.
Вторая экспедиция на Красное море прошла успешно. Фильм был снят.
...Мы навестили писателя в небольшом домике возле Гагры. В саду он соорудил для ребят гаражик.
— Ты хочешь играть май машин? — спрашивает по-русски Вильям у Ледика Джебава.
— Йес, — отвечает Ледик, который учит в школе английский язык.
Поглядывая на ребят, Олдридж улыбается. Потом, словно вспомнив что-то, берет лопатку и расчищает въезд в «гараж». Олдридж идет к веранде. На столе крутится диск электропатефона, на диске укреплены лопасти. Это от мух, изобретение Олдриджа.
На коленях отца примостился Томас.
— Детям здесь хорошо, — говорит Олдридж.
— А вам? Интересно?
— Сказать интересно — мало. Очень хорошо, что к вам теперь приезжает много людей со всего мира. Дело в том, что неправду о вашей стране, которую распространяют недруги, можно было бы выдумать, не приезжая к вам. Бывает так: спорят два человека о вашей стране, не побывав в ней. Теперь пусть спорят те, кто видел ее своими глазами. Правда победит. Дина, например, вложила всю душу в свою работу о русском балете. Это была бы превосходная книга. А что вышло?
— Когда я после возвращения из первой поездки в Советский Союз говорила в Лондоне о прелести русского балета, — говорит Дина, — мне никто не верил. Книга моя — подробнейшее исследование, в котором рассказывается не только о сценическом мастерстве, но и о системе тренинга, классах, режиме и даже туфлях... Но книгу никто не издал, — продолжает она с комическим вздохом. — Ни в Англии, ни во Франции, ни в Америке. Предложили переделать, а я отказалась...
— А потом сами же стояли сутками за билетами, когда в Лондон приезжал советский балет, перекупали их по неслыханным ценам, — замечает Олдридж.
Естественно, что читателей интересует, над чем работает сейчас писатель. Но это то, о чем он меньше всего любит говорить.
— О книгах не рассказывают; их пишут одни, а читают другие, — отвечает он.
— Все же?
— Только что окончил первую часть книги «Я бы хотел, чтобы он не умирал». Она выйдет скоро на русском языке. Это книга о Египте, об отношениях между англичанами и египтянами в период второй мировой войны. Сейчас занят работой над второй частью — о послевоенном периоде.
Мы прощаемся. Супруги Олдридж собираются в дорогу. Через окно видны две головы, склонившиеся над картой. Светлый блондин и смуглая, черноволосая египтянка рассматривают по карте маршрут Гагра — Тбилиси — Ереван...
Супруги Олдридж намечают маршрут путешествия.