— Не хочется пить, — сказал он.
— Открой банку персиков.
Банка персиков не может утолить жажду в такую сухую полуденную жару, но выбора у них не было. Поев, Бен прилег, аккуратно прикрыв аппаратуру влажным полотенцем. Мельком удостоверившись в том, что Дэви не болен и сидит в тени, он быстро заснул.
— А кто-нибудь знает, что мы здесь? — спросил Дэви вспотевшего от сна отца, когда тот снова собирался опуститься под воду.
— Почему ты спрашиваешь?
— Не знаю. Просто так.
— Никто не знает, что мы здесь, — сказал Бен. — Мы получили от египтян разрешение лететь в Хургаду; они не знают, что мы залетели так далеко. И не должны знать. Ты это запомни.
— А нас могут найти?
Бен подумал, что мальчик боится, не изобличат ли их в чем-нибудь недозволенном. Ребятишки всегда боятся, что их поймают с поличным.
— Нет, пограничники нас не найдут. С самолета они вряд ли заметят нашу машину. А по суше никто сюда попасть не может, даже на «виллисе». — Он показал на море. — И оттуда никто не придет, там рифы...
— Неужели никто-никто о нас не знает? — тревожно спросил мальчик.
— Я же говорю, что нет! — с раздражением ответил отец. Но он вдруг понял, хотя и поздно, что Дэви беспокоит не возможность поимки, он просто боится остаться один. — Ты не бойся, — проговорил Бен грубовато. — Ничего с тобой не случится.
— Поднимается ветер, — сказал Дэви, как всегда, тихо и слишком серьезно.
— Знаю. Я пробуду под водой всего полчаса. Потом поднимусь, заряжу новую пленку и опущусь еще минут на десять. Найди, чем бы тебе покуда заняться. Напрасно ты не взял с собой удочки.
«Надо было мне ему об этом напомнить», — подумал Бен, погружаясь в воду вместе с приманкой из конины. Приманку он положил на хорошо освещенную коралловую ветку, а камеру установил на выступе. Потом он крепко привязал телефонным проводом мясо к кораллу, чтобы акулам труднее было его отодрать.
Покончив с этим, Бен отступил в небольшую выемку, которая находилась всего в десяти футах от приманки, чтобы обезопасить себя со спины. Он знал, что ждать акул придется недолго.
В серебристом пространстве, там, где кораллы переходили в песок, их было уже пятеро. Он был прав. Акулы пришли сразу же, учуяв запах крови. Бен замер, а когда выдыхал воздух, то прижимал клапан к кораллу за своей спиной, чтобы пузырьки воздуха лопались и не спугнули акул.
— Подходите! Поближе! — тихонько подзадоривал он рыб.
Но им и не требовалось приглашения.
Они кинулись прямо на кусок конины. Впереди шла знакомая пятнистая «кошка», а за ней две или три акулы той же породы, но поменьше. Они не плыли и даже не двигали плавниками; они неслись вперед, как серые струящиеся ракеты. Подойдя к мясу, акулы слегка свернули в сторону, на ходу отрывая куски.
Он заснял на пленку все: приближение акул к цели; какую-то деревянную манеру разевать пасть, словно у них болели зубы; жадный, пакостный укус — самое отвратительное зрелище, какое он видел в жизни.
— Ах, вы, гады! — сказал он, не разжимая губ.
Как и всякий подводник, он их ненавидел и очень боялся, но не мог ими не любоваться.
Они пришли снова, хотя ролик его пленки был уже почти весь отснят. Значит, ему придется подняться на сушу, перезарядить камеру и вернуться поскорее назад. Бен взглянул на камеру и убедился, что пленка кончилась. Подняв глаза, он увидел, что враждебно настороженная акула-кошка плывет прямо на него.
— Пошла! Пошла! Пошла! — заорал Бен в трубку.
«Кошка» на ходу слегка повернулась на бок, и Бен понял, что сейчас она бросится в атаку. Только в это мгновение он заметил, что у него руки и грудь измазаны кровью от лошадиного мяса. Бен проклял свою глупость. Но ни времени, ни смысла упрекать себя уже не было, и он стал отбиваться от акулы киноаппаратом.
У «кошки» был выигрыш во времени, и камера едва по ней скользнула. Боковые резцы с размаху схватили правую руку Бена, чуть было не задели грудь и прошли сквозь другую его руку, как бритва. От страха и боли он стал размахивать руками; кровь его в несколько мгновений замутила воду, но он уже ничего не видел и только чувствовал, что акула сейчас нападет снова. Отбиваясь ногами. Бен пятился назад, ощущая, как его резануло по ногам; судорожные движения запутали его в ветвистых зарослях; он держал трубку правой рукой, боясь ее выронить. И в тот миг, когда он увидел, что на него кинулась одна из акул помельче, он ударил ее ногами и перекувырнулся назад.