Судя по словам лейтенанта К.Р. Гарсии из Королевского Австралийского Военно-морского флота, 9 ноября 1914 года на борту «Сиднея» произошло следующее:
«Мы шли примерно в пятнадцати морских милях к востоку от Кокосовых островов, к юго-западу от острова Ява, и направлялись в Коломбо. Около 07:00 мы получили искаженный радиосигнал с радиостанции на Кокосовых островах: «Неопознанный корабль у входа в гавань». «Мельбурн», командир которого был старшим офицером в группе, приказал нам дать полный вперед и проверить ситуацию на Кокосовых островах.
Я как раз принимал ванну, когда мой товарищ, Белл-Салтер ворвался с известием, что противник находится всего в сорока морских милях от нас. Вначале я воспринял сообщение, как одну из его шуток, но вскоре он убедил меня, что на этот раз говорит серьезно. Шум турбин увеличивающего скорость до максимальной судна усилил и так растущее возбуждение.
В 09:15 мы увидели, как над горизонтом появились верхушки кокосовых пальм на Килинге. К 09:20 стал заметен и «Эмден» — или, если быть более точным, ободы его труб находились примерно в двенадцати-пятнадцати морских милях от нас. В 09:40 он открыл огонь с большого расстояния. Вскоре после этого мы начали обмен артиллерийским огнем.
На протяжении всей битвы я был занят, бегая между снарядными элеваторами и орудиями на носу и теми, которые находились у правого и левого борта, но также в передней части судна.
Наиболее напряженной частью сражения оказались первые полчаса. Мы открыли огонь нашей батареей левого борта. Я стоял рядом с орудием номер один левого борта. Наводчик спросил меня, следует ли ему заряжать орудие. Я ответил, что нет, не заряжать, пока он не получит соответствующий приказ. Затем он сообщил, что «Эмден» выстрелил. И тогда я сказал:
— Хорошо, заряжай, но попридержи огонь.
Позднее я выяснил, что приказ заряжать был передан другим расчётам за целых десять минут до этого.
Немного позднее я услышал треск. Я посмотрел в сторону кормы и увидел, что снаряд противника ударил поблизости от орудия номер два на правом борту. Из-за защитной брони вокруг орудий я не мог видеть, что удар вывел весь расчет из строя. Я не видел ни огня, ни дыма. (На борту небольшие пожары можно сразу же затушить.) Я оставался на своем посту. Это было место, которое требовало постоянного внимания. Люди работали прекрасно, как во время учений. Держать большое количество резервных боеприпасов наверху во время сражения опасно, также снаряды, патронташи и так далее должны равно распределяться между двумя орудиями на правом борту и двумя на левом. Предохранительные колпачки приходилось снимать небольшими штырьками, с которыми было трудно управляться. Мы стояли рядом, чтобы помогать с неразорвавшимися снарядами. Ко всему этому, нам пришлось встряхнуть одного или двух моряков, которые не выполняли свою работу должным образом. Это оставляло мало времени, чтобы смотреть на «Эмден» и интересоваться его состоянием. На пути на правый борт я раз или два взглянул на орудия левого борта, которые, как казалось, находятся в центре яростной битвы. Оглушительные звуки — уии-уу, уии-уу, уии-уу — эхом отдавались по всему судну, смешиваясь с грохотом орудий и бабаханья снарядов, ударяющих по воде с другой стороны нашего корабля. Из-за большого расстояния угол удара был острым.
По пути на корму я услышал громкий удар. Снаряд попал по верхнему краю защитного шита орудия номер один по правому борту. Хромая, ко мне подошел мичман и сообщил, что только что отнес вниз офицера. Кроме этого, пульт управления огнем полностью вышел из строя и все, кто там находился, получили ранения. Я велел мичману, если может, идти к орудию номер два по правому борту и посмотреть, не начался ли там пожар. Если он увидит лежащие рядом ящики со снарядами, то ему следует немедленно сбросить их за борт. Мужчина смело собрался с силами и похромал к корме. Там он обнаружил начало опасного кордитного[21] огня. Позднее я увидел дым, поднимающийся с кормы. Я тут же побежал туда, но обнаружил только тлеющие остатки пожара и двух людей с сильными повреждениями ног, сидящих на платформе.
На протяжении всего этого времени наш крейсер шел на скорости в двадцать пять узлов, иногда двадцать шесть. Будучи быстрее, чем «Эмден», мы могли диктовать характер сражения. Теперь мы перевели огонь на батарею правого борта. К этому времени я уже почти оглох. Из-за поспешности я забыл заткнуть уши ватой. Об этом я ни в коем случае не забуду в следующий раз.
Когда я покидал свой пост у носовых орудий и шел на корму, я встретил группу людей, кричавших «Ура!» и размахивавших в воздухе головными уборами.
— Что случилось? — спросил я.
— Он потонул, сэр, он потонул, — последовал ответ.
Я бросился к бортику и, не увидев никакого следа вражеского крейсера, приказал всем морякам идти к спасательным шлюпкам, поскольку определенно будут выжившие, плавающие вокруг. Как раз когда мои люди были готовы спускать шлюпки, кто-то крикнул:
— Смотрите, сэр, они все еще стреляют!
Мы быстро вернулись к своим орудиям. Облако густого желтого дыма покрыло корабль противника и создало впечатление, что он исчез. Позднее наш крейсер повернулся и возобновил сражение еще одним бортовым залпом.
К этому времени три дымовые трубы противника и фок-мачта были сбиты. Яростный пожар разгорелся на корме. Мы снова развернулись и дали один или два залпа нашими орудиями правого борта. Затем мы заметили, что крейсер сел на мель у Северного Килинга. Поэтому мы прекратили стрельбу около 11:20. Если считать в целом, то сражение длилось один час сорок минут.
Удары по нашему кораблю не были серьезными, Мы получили три снаряда по корпусу. От снаряда, который разорвался рядом с юнгой на палубе к камбуза, пострадали только его личные вещи. Два или три дня спустя юнги все еще находили осколки снаряда. Единственными настоящими разрушениями были разрушения пульта управления огнем в задней части. Теперь он представлял собой массу искореженного железа. Другие попадания не имели последствий.
Затем я бросился в погоню за угольщиком, который видели маячившим у «Эмдена». Когда мы поднялись на борт, то обратили внимание, что его кингстоны открыты и он быстро тонет. Мы забрали всех людей и вернулись к «Эмдену » около 16:00.
На «Эмдене» кто-то взобрался на грот-мачту и срезал все еще бьющийся на ветру флаг. На носу кто-то махал белой простыней. Постепенно темнело. Не зная, находится ли поблизости крейсер «Кенигсберг», мы не могли инициировать спасательные меры и должны были уйти. Внезапно мы услышали резкий крик во тьме и остановились. Спустили шлюпки и спасли измотанного, но счастливого немецкого матроса. Он стал четвертым человеком, которого мы в тот день выловили из воды.
Рано утром 10 ноября мы отправились к телеграфу, где планировали захватить группу, высаженную с немецкого корабля с целью разрушения телеграфа и радиостанции. Там мы узнали, что немецкий экипаж реквизировал шхуну и исчез.
Бедняги не уйдут далеко, потому что корабль тек и не был приспособлен к морским переходам. Кроме этого, на шхуне имелись проблемы с помпами. Немецкий десантный отряд разрушил все радиооборудование, но персонал станции раскопал запрятанные запасные части, и вскоре установка снова работала.
В 11:00 мы вернулись к «Эмдену». Меня послали к нему в шлюпке. К счастью корма судна возвышалась над волнорезами и при помощи свисающего выбленочного троса я смог близко подобраться к судну, направляя нос шлюпки в море. Затем меня принял командир «Эмдена». Я объяснил предложение нашего командира. Если командир «Эмдена» даст честное слово (обязательство военнопленного не участвовать в военных действиях), то мы готовы взять его экипаж на борт «Сиднея» и доставить прямо в Коломбо. При упоминании обязательств, он заколебался, но с готовностью согласился, когда я объяснил, что именно имеется в виду. Затем пришла ужасная задача перевозки тяжелораненых в шлюпках.
Я воспользовался возможностью поздравить командира «Эмдена». Я сказал ему, что он очень хорошо сражался. Он оборвал меня и резко ответил: