Примерно в восьмистах метрах от пляжа, но достаточно далеко за линией прибоя лодки ударились о песок. Все припасы требовалось переносить на это расстояние на твердую землю. Вначале перенесли пулеметы. Одна группа тут же их установила. Попытка поговорить с двумя молодыми купавшимися арабами не удалась. Когда они увидели вооруженный десантный отряд, то понеслись быстрее ветра. Через некоторое время появился человек на верблюде. На нем была сине-красная форма и тюрбан на голове. Что это за форма, никто не знал. Она легко могла оказаться французской. Человек был вооружен. Он остановился в шестистах метрах, взял в руки ружье и наблюдал за продолжающейся работой. Мюке приблизился к нему, махая и крича, прилагая все усилия, чтобы показать: он хочет поговорить.
Незнакомец позволил ему приблизиться на двести метров, затем спокойно нацелил ружье. Мюке стоял без движения. Мужчина опустил оружие. Мюке сделал еще несколько шагов, и незнакомец снова поднял оружие. И снова немец остановился. Эта игра на проверку нервов повторялась, пока Мюке не оказался в пятидесяти метрах. На этот раз незнакомец не опускал оружие, и Мюке стоял на одном месте, не шевелясь. Он не хотел стрелять, пока не узнает, кто находится напротив него. Вероятно, незнакомец думал то же самое. Мюке обратился к нему по-французски, по-английски, по-малайски и по-немецки, но из этого ничего не получилось, незнакомец не понимал. Затем незнакомец подал знак, который мог означать только одно: Мюке должен оставаться там, где стоит. Незнакомец повернулся на верблюде и исчез в направлении Ходейды, где вдали едва виднелись белые домики.
Ну и начало! Через несколько часов большая часть французского гарнизона Ходейды свалится им на головы. Но до тех пор их следы в пустыне можно хорошо замести. Отправление хотели ускорить, но работа продолжалась медленно. Чтобы перенести все добро через воду, морякам пришлось построить плоты из мачт, весел, кусков дерева, веревок и спасательных жилетов. Люди смертельно устали. Они тянули плоты на бечеве и толкали, на протяжении нескольких часов работали, как проклятые. Кроме этого, было очень жарко, и их окружала неизвестная пустынная местность.
До того, как работа была закончена, из-за песчаных дюн появилась большая группа вооруженных бедуинов и подошла на расстояние четыреста метров от десантного отряда. Они рассеялись и затем выстроились в длинную цепь напротив немецких моряков. Арабы оказались за укрытиями и оставались вне поля зрения. Мюке тоже сформировал стрелковую цепь, собрав своих людей и готовясь к своему первому сражению на суше. Однако он ждал, чтобы первой выстрелила другая сторона. Возможно, им все еще удастся достичь понимания. Бедуины не выглядели регулярными войсками.
Внезапно около дюжины людей из их рядов приблизились без оружия. Мюке снял с пояса пистолет и саблю и пошел по направлению к ним, размахивая пустыми руками. Он попытался объяснить им ситуацию, показывая германский флаг, затем военно-морской флаг, жестами и словами на немецком, французском, английском и малайском, но безуспешно. Возбужденный язык жестов арабов оставил его в замешательстве. Вскоре понимающая улыбка появилась на лице одного из незнакомцев: он узнал лицо кайзера на золотой монете, которую ему протянули.
— Алеман, — прокричал он. — Алеман.
Он имел в виду немцев. Бедуины тут же стали с энтузиазмом что-то кричать и со смехом окружили небольшую группу. Они помогли нести тяжелый груз и повели моряков по дороге в Ходейду. Затем выяснилось, что один из бедуинов говорит по-английски, он заверил людей «Эмдена», что Ходейда находится в руках турков. Это было для немцев огромным облегчением.
Марш в город привлек дополнительных арабов и вскоре немецкую колонну сопровождали сотни возбужденных людей. Мюке воспринял это, как знак, что по крайней мере в этой части Йемена люди настроены против англичан и французов и прогермански. Их энтузиазм был стихийным и непосредственным. Они все знали «императора алеман» и крейсер «Эмден».
Йеменцы относились к туркам не более дружелюбно, чем к англичанам и французам. Жизнь десантного отряда будет зависеть от того, как они смогут балансировать, выстраивая отношения с арабами и турками, пока ситуация не прояснится полностью. На протяжении перехода сопровождающие то сильно кричали, то стреляли, то хрипло и сипло или резко и пронзительно пели. Постепенно они привлекли к процессии турецкие войска. Среди турков оказалось достаточно офицеров, которые говорили по-немецки и по-французски. Общаться стало проще. В полдень моряки «Эмдена» и сопровождающие их лица вошли в Ходейду под оживленные приветственные крики населения. Простых моряков разместили в турецких казармах. Офицеров предстояло разместить у одной из лучших семей Ходейды, богатых арабов Шассили. Турецкие чиновники обеспечили новое белье, носки и воду для мытья. Тут же подали еду.
Во второй половине дня Мюке провел совещания как с гражданскими, так и с военными официальными лицами. Он разговаривал с губернатором Ходейды, командующим гарнизона, полковником, его начальником штаба и многими другими офицерами гарнизона. Очевидно, проходившая рядом с Камараном линия блокады англичан запирала все Красное море.
Там англичане обыскивали каждый самбук по отдельности. Более того, Ходейда кишела шпионами, которые тут же сообщили французскому крейсеру о прибытии немцев. Мюке с разочарованием узнал, что железная дорога не проведена до Ходейды, как ему дали понять. Он хотел знать, может ли он продолжать путь с караваном верблюдов? Губернатор и полковник оба это подтвердили, даже несмотря на настойчивые и шумные возражения других офицеров. Путешествие будет долгим, но оно предпочтительнее, чем по морю. Маловероятно, что они встретят какое-то вражеское сопротивление. Мюке сможет добраться до конечной железнодорожной станции через два месяца. Получив твердые заверения, Мюке наконец решил отпустить «Хойсинг». Этим вечером они выстрелили сигнальной ракетой. Теперь экипаж «Эмдена» оказался привязан к суше в Ходейде.
Конечно, совет турецких чиновников оказался ненадежным. Они не могли не знать, что продолжение путешествия по суше почти невозможно. Как знал любой ребенок в Ходейде, даже мощные турецкие силы не могли заходить на близлежащие восставшие территории. Почему они советовали отряду Мюке продолжать путь таким образом, навсегда останется тайной.
Возможно, это было сделано с целью спасти лицо: турки не хотели показывать трагическое состояние своей страны незнакомцу. Возможно, их поколебал вид небольшой немецкой группы, совершающей переход по региону и не страдающей во время него и таким образом открывающей его для других. Дисциплинированные и хорошо вооруженные моряки Мюке могут послужить предупреждением восставшим арабам. Современные пулеметы впечатляли, у немецких моряков с собой было четыре с двумя тысячами патронов к каждому.
В любом случае морякам приходилось приспосабливаться к этой совершенно незнакомой и чуждой форме дипломатии. Какую опасность эта небольшая группа немцев представляла для правительства, даже если они в конце концов все-таки окажутся врагами? Это ставило в тупик. Регулярный турецкий гарнизон в Ходейде состоял из примерно трехсот человек с артиллерией и конницей. Немецкому отряду пришлось бы противостоять сотням вооруженных людей. Но гадать так или сяк утомляло.
Мюке позднее узнал, что несколько чиновников придумали план, как заставить немцев встать лагерем в оазисе рядом с Ходейдой и там среди ночи атаковать их. Только потому, что большинство турецких офицеров говорили по-немецки и не сомневались, что на самом деле имеют дело с немецкими моряками, от этого плана отказались. Тем не менее чиновники все равно продолжали оттягивать отправление Мюке.
19 января 1915 года
Десантный отряд находился в Ходейде уже десять дней. Мюке постоянно настаивал на разрешении продолжать путь. Однако турки начали строить отдельную казарму для людей с «Эмдена», готовясь к их размещению на протяжении длительного периода времени. Мюке несколько раз загонял губернатора в угол и ни разу не получил определенного разрешения уйти. Теперь он прямо спрашивал конкретную дату отправки, к которой следует закончить приготовления. Чиновники избегали что-либо говорить. Тем временем немецкие офицеры, благодаря переданным украдкой деньгам, выяснили кое-что еще. За Мюке и era экипажем следили день и ночь. Из любопытства? Один из «почетных охранников», турок по национальности, на самом деле был шпионом. От него требовалось не дать немцам вступить в контакт с кем-либо из греков или армян. Мюке в ярости пожаловался на изоляцию от внешнего мира. В результате стражник получил другие инструкции: его задачей стало только защищать их от «беспокойства иностранцами».