– Что? – не поняла она. – Оземлилась?
– Стала совсем земной. А ведь родилась на Полюсе Недоступности. Ангел, практически.
– Издеваешься? – свела она брови.
– Ни в коем случае! – вытянул он руки вперед. – Просто пока не найду такую, как ты, не женюсь. Папа сказал, что ты готовишь новую коллекцию?
– Пригласили на весеннее прет-а-порте в Брюссель, – сморщила носик бывшая полюсидка. – Приходится напрягаться.
– Европа, однако, – сказал Игнат значительно, хотя в душе относился к европейским «стандартам» с пренебрежением. – Может, пообедаем вместе?
– У меня встреча назначена на два часа, – огорчилась Зари-ма. – Ты не работаешь сегодня?
– В отпуск отправили, на три дня, за непричинение большого ущерба делу и государству.
Зари-ма засмеялась.
– У тебя хорошее настроение, это радует. Отец ничего мне не передавал?
– Нет, ничего, а должен был?
– Обещал показать какой-то старинный русский костюм.
– Обещал – покажет. Ну, я побежал? Переоденусь и махну в Никола-Ленивец, к теткам, подышу природой. Да и Сашка звонил, звал на очередное «архстояние». Там у них готовится фестиваль ландшафтной архитектуры, интересно посмотреть.
– Хорошая идея, я бы и сама посмотрела.
– Так полетим вместе.
– Сегодня я занята, не люблю отменять назначенные приемы, а завтра могу прилететь.
– Созвонимся.
Игнат поцеловал мать в щеку, получил ответный поцелуй и вышел из мастерской. А уже садясь в такси на площади Большого Сердца, почувствовал странную неловкость, будто забыл какую-то важную вещь. Прислушался к себе. Ощущение забытой вещи было связано с мастерской мамы, а возможно, и с ней самой. Но интуиция, подсказав некое нарушение полевой обстановки, замолчала, и он успокоился, не чувствуя нарастания потенциалов, связанных с опасностью.
Семья Ромашиных: отец Артем, мать и сын – уже лет пятнадцать жила в Рязанской губернии, в новом районе Славенский, на реке Оке. В нынешние времена расстояния между городами, поселками и странами вообще не имели значения, человечество повсюду перешло на воздушный и мгновенный транспорт, сокращенно – метро, и достичь любой точки земной поверхности можно было за считаные минуты. Однако Артем, проживший много лет с Зари-мой в Харькове, долгое время обивал пороги соответствующих инстанций и в конце концов получил вид на жительство на родине дедов и прадедов. Некомфортно ему стало жить в Харькове, особенно после смерти деда Игната, а также бывшего главы ОВР Володи Калаева, который жил в Днепропетровске.
Игнат жилище свое не выбирал, для него дом в Рязани, недалеко от громадного здания УАСС, был родным гнездом, и жилось в нем хорошо. Хотя, конечно, он мечтал со временем получить свой личный жилой уголок, который принадлежал бы только ему. Но об этом пока можно было только мечтать и ждать, пока кто-нибудь из родственников не умрет, после чего получить квартиру в наследство. А думать о таком способе получения жилплощади Игнат не хотел. Да и надеялся в конце концов заработать на приличное жилище собственным трудом.
Дома он искупался в акваблоке, посмотрел новости по видео, собрал сумку: пара летних костюмов, спортивный тренч, кроссеры, деловой уник на всякий случай, рубашки – и, облачившись в белый, с черными и серыми вставками, повседневник, закрыл за собой дверь квартиры.
До первой рязанской станции метро было около четырех километров, и такси доставило его туда всего за две минуты. Еще через несколько минут он вышел из метро Медыни, сел в такси местных воздушных линий и назвал киб-пилоту адрес: дерлок Никола-Ленивец, вторые Завесы, частное владение Бычковых.
Крохотный флайт-такси взлетел над Медынью с ее шестью жилыми комплексами, взял курс на реку Угру.
Игнат с интересом и удовольствием принялся разглядывать проплывающие под аппаратом пейзажи.
К теткам по отцовской линии, Вере и Людмиле Ильиничне, испокон века проживающим в дерлоке (еще сто лет назад такие поселения назывались деревнями), он летал часто, так как любил этот уголок русской природы. За лесами здесь ухаживали, и, несмотря на то что многие лесные угодья были отданы в аренду частным лицам, в окрестностях малых дерлоков всегда можно было найти место для отдыха и размышлений.
Мимо со свистом прошмыгнул мощный неф с лейблом фирмы «Порше» на носу и на бортах. Киб-пилоту такси даже пришлось сманеврировать, чтобы пропустить просвистевший в опасной близости аппарат.
Игнат покачал головой. Лихачей на воздушных трассах во всем мире не убавилось, а в России их всегда хватало. Тем более что переселенцы, о которых говорили отец и командир группы «Соло», правил движения практически не признавали и вели себя так, будто никого вокруг не видели.