- Но вы же не хотели брать меня с собой, - возразила я. - Почему?
Молли вздохнула. Мы с ней сидели под деревом, смотрели, как садится солнце, и Молли выбирала у меня из волос колючки и листья.
- Теперь Лир уже стар, - сказала она. - Шмендрик не в ладах со временем, он его просто не замечает - как-нибудь я расскажу тебе, в чем тут дело; это довольно долгая история. Именно поэтому он не понимает, что за прошедшие годы Лир мог стать другим, не таким, как раньше. И наша встреча после стольких лет может обернуться глубоким разочарованием… - Она заплела мне волосы в косы и уложила вокруг головы, чтобы они не болтались. - С самого начала нашего путешествия меня не оставляют недобрые предчувствия, - добавила Молли доверительным тоном. - Но он почувствовал, что мы нужны Лиру, и мы сразу отправились в путь. - Она вздохнула. - Когда Шмендрик что-то чувствует, с ним уже не поспоришь.
- Хорошая жена не должна спорить с мужем, - сказала я и нахмурилась. - Моя мама говорит: нужно дождаться, пока он куда-нибудь уйдет или ляжет спать, и уж тогда поступать так, как тебе хочется.
Молли рассмеялась своим красивым грудным смехом.
- Я знаю тебя всего несколько часов, Суз, но готова биться об заклад не только на свои последние несколько пенсов, но даже на те несколько пенсов, которые остались у Шмендрика, что ты будешь спорить со своим мужем даже в первую брачную ночь! Кроме того, мы со Шмендриком не женаты. Нам просто хорошо вместе… И надо сказать, что вместе мы уже довольно давно.
- Ох… - сказала я. Молли произнесла эти слова как-то по особенному, и я подумала, что еще никогда не видела людей, которые были бы вместе так, как эти двое.
- Но выглядите вы словно муж и жена, - растерянно проговорила я. - Ну, может быть, не совсем, но вроде того…
Выражение лица Молли не изменилось, однако она обняла меня за плечи и прижала к себе.
- Я бы не вышла за него, даже если бы он был единственным в мире мужчиной, - прошептала она мне на ухо. - Он обожает редьку и ест ее даже в постели, представляешь?.. «Хруп, хруп, хруп» - всю ночь напролет только «хруп» да «хруп»! Ужасно!
Я хихикнула, и Шмендрик посмотрел на нас от ручья, где он чистил песком сковороду. На него как раз упали последние лучи солнца, и его странные зеленые глаза казались светлыми, как молодые листочки. Поймав мой взгляд, Шмендрик подмигнул мне одним глазом, и я не столько увидела это, сколько почувствовала - так в жаркий день чувствуешь легчайшее дуновение прохладного ветерка. Не успела я удивиться, как он уже отвернулся и снова принялся скрести сковороду.
- А сколько нам ехать? - спросила я Молли. - Ты говорила, король живет не очень далеко, но я боюсь, что пока меня нет, грифон съест еще кого-нибудь. Я должна быть дома, понимаешь?
Молли закончила укладывать мои волосы и, слегка потянув меня сзади за косичку, заставила поднять голову, так что я посмотрела ей прямо в глаза. Они у нее были такими же необыкновенными, как у Шмендрика, только не зелеными, а серыми, и я уже знала, что в зависимости от настроения они то темнеют, то начинают блестеть.
- Как ты думаешь, Суз, что будет, когда ты встретишься с королем Лиром? - спросила она. - И что, собственно, ты собиралась просить у него, когда отправлялась в путь?
Признаться, этот вопрос меня удивил. Неужели Молли не понимает?
- Я собиралась попросить его поехать со мной в нашу деревню. От всех рыцарей, которых он нам присылал, не было никакой пользы, так что теперь ему самому придется что-то сделать с этим грифоном. В конце концов, он наш король, и это его работа.
- Да, - сказала Молли, но сказала так тихо, что я едва ее расслышала. Потом она потрепала меня по руке и, поднявшись, отошла в сторону и опустилась на колени у костра. Она, конечно, делала вид, будто сгребает угли, но я отлично видела, что это не так. Просто Молли захотелось побыть одной.
На следующий день мы отправились в путь рано утром. Сначала Молли посадила меня на седло впереди себя, но потом Шмендрик пересадил меня к себе, чтобы сберечь ногу серой кобылки. Оказалось, что ехать с ним на одной лошади гораздо удобнее, чем мне представлялось - Шмендрик был костлявым только в отдельных местах, в основном же он оказался довольно мягким и упругим. Пока мы ехали, он почти не разговаривал со мной, зато много пел. Время от времени Шмендрик заводил песню на каком-то незнакомом языке, и я не понимала ни слова, но чаще он распевал глупые смешные песенки собственного сочинения, заставляя меня хохотать во все горло. Например, Шмендрик пел: