Шмендрик лизнул кончик пальца и поднял глаза. -- Лир, -сказал он задумчиво. -- Принц Лир. Но нельзя ли было как-нибудь иначе объяснить его появление? -- Едва ли, -- фыркнул Дринн. -Женщине, согласной выйти замуж за Хаггарда, отказал бы сам Хаггард. Он сочинил сказку, будто мальчишка -- его племянник, которого он благородно усыновил после смерти родителей. Но у Хаггарда нет ни родственников, ни семьи. Некоторые говорят, что его породили осенние тучи, ну, как Венеру -- море. Никто не отдал бы Хаггарду ребенка на воспитание.
Волшебник спокойно наполнил свой бокал и предложил Дринну -- тот отказался.
-- Ну, одного он, на свое счастье, достал. Но как он мог наткнуться на вашего кошачьего детеныша?
-- По ночам он ходит по Хагсгейту, не часто, но ходит. Многие из нас видели его: высокий, серый, как выброшенный морем ствол, в одиночестве крадется он под железной луной, подбирая потерянные монетки, разбитые тарелки, ложки, камни, носовые платки, кольца, раздавленные яблоки, все что угодно, без разбора. Это Хаггард подобрал ребенка. Я уверен в этом, так же, как я уверен в том, что Принц Лир и есть тот, кто обрушит башни и потопит Хагсгейт вместе с Хаггардом.
-- Надеюсь, что это так, -- вмешалась Молли. -- Надеюсь, что Принц Лир -- это тот ребенок, которого вы оставили умирать, надеюсь, что он потопит город, надеюсь, что рыбы обгложут вас как кукурузные початки...
Слушатели начали шипеть как угли, кое-кто уже вскочил, и Шмендрик под столом изо всех сил пнул Молли ногой. Он снова спросил: -- Что вы хотите от меня?
-- Полагаю, вы направляетесь в замок Хаггарда Шмендрик кивнул.
-- Ах, -- сказал Дринн. -- Разумному волшебнику так просто подружиться с полным энергии и любопытства Принцем Лиром. Умный волшебник, конечно, знает все старые рецепты: порошки, настойки, экстракты, лекарства, яды, мази. Умный волшебник, заметь я говорю "умный", не более, так значит, умный волшебник в соответствующих условиях...--Остальное осталось недосказанным, но тем не менее вполне ясным.
-- И это за обед? -- Шмендрик вскочил, опрокинув стул. Прерывисто дыша, он обеими руками оперся на стол. --Что же это -- нынешняя цена? Обед за жизнь Принца? Тебе это обойдется дороже, дружище Дринн. За такую цену я не стал бы даже чистить трубу.
-- Что ты говоришь! -- вскрикнула Молли Отрава и схватила его за руку. Волшебник оттолкнул ее и незаметно подмигнул. Дринн откинулся назад и улыбнулся: -- Я никогда не торгуюсь с профессионалами, -- сказал он. -- Двадцать пять золотых.
Они торговались около получаса, Шмендрик требовал сотню золотых, Дринн не соглашался более чем за сорок. Наконец они согласились на семидесяти, половина вперед, половина -- после успешного завершения дела. Дринн прямо на месте отсчитал деньги из кожаного кошеля, прикрепленного к поясу.
-- Вы, конечно, проведете ночь в Хагсгейте, -- сказал он. -- Я сам был бы рад устроить вас... Но волшебник покачал головой. -- Не думаю. Мы направимся к замку, раз уж мы так близко. Скорей туда, скорей обратно, а?--и он ухмыльнулся, как опытный заговорщик.
-- Замок Хаггарда всегда опасен, -- предупредил Дринн. -Но больше всего он опасен ночью.
-- То же самое говорят о Хагсгейте, -- ответил Шмендрик -Не следует верить всему, что слышишь, Дринн. -- Он направился к дверям гостиницы, Молли последовала за ним. Там он обернулся и одарил улыбкой сгорбившихся в своих нарядах хагсгейтцев. -- Я бы хотел добавить на прощанье, -- сказал он, -- что самое профессиональное из когда-либо проскрипевших и прогромыхавших проклятий не властно над тем, кто чист сердцем. Спокойной ночи.
Ночь лежала на улице, холодная, как кобра, усеянная чешуей звезд. Луны не было. Шмендрик храбро вышагивал, тихо посмеиваясь и позванивая золотыми монетами. Не глядя на Молли, он произнес: -- Щенки. Поверить, что волшебник охотно замарается в крови. Ну, если бы они хотели, чтобы я снял проклятье, я мог бы сделать это не более, чем за обед, просто за стакан вина, наконец.
-- Я рада, что ты этого не сделал, -- свирепо сказала Молли. -- Они заслужили спою судьбу, они заслуживают и большего. Оставить ребенка на снегу... -- Ну, иначе он никогда не стал бы Принцем. Ты когда-нибудь раньше бывала в сказке? -Голос волшебника был пьяным и добрым, и глаза его светились, как только что полученные монеты. -- Герой должен выполнять пророчество, а злодей -- ему мешать, впрочем, в прозе чаще торжествует последний. И герой должен быть особенным с момента рождения, иначе он не настоящий герой. Очень рад узнать это о Принце Лире. Я как раз ожидал, что в нашей сказке вот-вот обнаружится герой.
Внезапно впереди них, как на небе возникает звезда, как из тумана появляется парус, появился единорог.
-- Если герой -- Лир, то кто же она? -- спросила Молли.
-- Тут другое. Хаггард, и Лир, и Дринн, и я, и ты -- все мы в сказке, и сказка несет нас. Но она настоящая. Она настоящая. -- Шмендрик зевнул, икнул и поежился одновременно. -- Поспешим, -- сказал он. -- Возможно, нам следовало переночевать там, но старый Дринн действует мне на нервы. Похоже, я провел его, но все-таки...
Молли брела, порой засыпая на ходу, и ей казалось, что Хагсгейт тянется за ними троими, как лапа обхватывает их, мягко отбрасывает вбок и назад, и они все кружат и кружат по собственным следам. Прошло столетие, прежде чем они достигли последнего дома на городской окраине, еще пятьдесят лет они брели по сырым полям, виноградникам, раскидистым садам. Молли снилось, что с вершин деревьев на них плотоядно взирают овцы и холодные коровы сталкивают их с извилистой тропинки. Но Она огоньком плыла впереди, и Молли, то ли во сне, то ли наяву, брела следом.
Замок Короля Хаггарда бесшумно крался в небе, как сторожащая долину слепая черная птица. Молли, казалось, слышала взмахи ее крыльев. Дыхание единорога пошевелило ее волосы, и она услышала голос Шмендрика: -- Сколько их?
-- Трое, -- ответила Она, -- они шли за нами из Хагсгейта, сейчас быстро догоняют нас. Слушай.
Шаги были чересчур легкими и быстрыми, а голоса слишком тихими, чтобы ждать чего-нибудь хорошего. Волшебник потер глаза. -- Быть может, Дринну стало совестно, что он недоплатил отравителю, -- пробормотал он. -- Может, его мучит совесть, все возможно. А может, я оброс перьями. -- Он схватил Молли за руку и стянул ее в жесткую низину у дороги. Тихая, как лунный свет, рядом лежала Она.