Если бы тогда он бросился на нее, крохотная и отчаянная, Она бы встретила его погасшим рогом, не боясь, что он растопчет ее. Он был быстрее, и лучше встретить его лицом к лицу, чем на бегу. Но Бык, зловеще смакуя движения, приближался медленно, как бы стараясь не испугать ее, и Она сдалась. С низким печальным криком Она повернулась и бросилась тем же путем назад по истоптанным полям и равнине к сгорбленному, темному, как и всегда, замку Хаггарда. И позади, за ее страхом, был Красный Бык.
Когда тот пробегал мимо, Шмендрика и Молли разбросало как щепки; Молли ударилась о землю так, что потеряла сознание, а волшебника забросило в кусты, что стоило ему половины плаща и осьмушки собственной кожи. Кое-как поднявшись на ноги, хромая, они пустились в погоню. Оба молчали. Им было легче идти среди деревьев, чем единорогу, -- ведь тут уже побывал Красный Бык. Молли и волшебник перелезали через громадные стволы, расколотые и полувтоптанные в землю, на четвереньках ползли мимо бездонных в темноте колодцев. Ни одни копыта на свете не могли бы оставить их, думала потрясенная Молли, сама земля лопалась под тяжестью Красного Быка. Она подумала о единороге, и даже сердце ее побледнело.
Достигнув края равнины, они увидели ее -- гонимое ветром белое перышко, почти незаметное в красном сиянии Быка. Потерявшейся от страха и усталости Молли Отраве показалось, что Бык и единорог несутся в пространстве, как звезды: вечно падающие вечно следующие друг за другом, вечно одинокие. Красный Бык не поймает единорога, как не встретятся никогда Сейчас и Завтра, Прошлое и Настоящее. Молли радостно улыбнулась.
Но вот пылающая тень охватила единорога, и ей показалось, что Бык объял ее со всех сторон. Она попятилась, дернулась, прыгнула в другую сторону -- навстречу низко опущенной голове Быка, издававшего глубокое мычание. Она поворачивалась, бросалась то в ту, то в эту сторону, но каждый раз наталкивалась на неподвижного Быка. Он не атаковал, но перекрывал все пути, кроме одного.
-- Он гонит ее, -- спокойно сказал Шмендрик. -- Если бы он хотел ее убить, он мог бы сделать это сейчас. Он гонит ее туда же, куда и остальных, -- в замок, к Хаггарду. Интересно, зачем?
-- Сделай что-нибудь, -- сказала Молли. -- Ее голос был странно обычен и спокоен, волшебник отвечал так же: -- Я ничего не могу сделать. Горестная и неутомимая, Она побежала вновь, и Красный Бык позволил ей бежать не сворачивая. Она столкнулась с ним в третий раз совсем близко, и Молли увидела, что задние ноги единорога дрожат, как у испуганной собаки. Она заставила себя стоять, прижав маленькие изящные уши, и свирепо била ногой землю. Но Она молчала, и рог ее оставался тусклым. Она съежилась, когда от рева Красного Быка затряслось и лопнуло небо, но не попятилась.
-- Пожалуйста, -- попросила Молли Отрава. -- Пожалуйста, сделай что-нибудь.
Шмендрик повернулся к ней, бешеный от бессилия:
-- Ну что я могу сделать? Все, что в моих силах, -- фокус со шляпой, с монетой или омлет из камней. Как ты думаешь, они развлекут Красного Быка, или лучше попробовать фокус с поющими апельсинами? Я сделаю все, что ты предложишь, ведь мне так хочется быть полезным.
Молли не отвечала. Бык наступал, и Она гнулась к земле; казалось, белая фигура вот-вот переломится. Шмендрик сказал:
-- Что делать, я знаю. Если бы я мог, я превратил бы ее в существо, недостойное внимания Быка. Но на это способен только великий маг, такой, как мой учитель Никос. Превратить единорога -- сумевший это мог бы жонглировать временами года, а сами годы тасовать как колоду карт. А что могу я? Не больше, чем ты, нет, меньше -- ты можешь прикоснуться к ней, а я -- нет. -- Вдруг он вскрикнул -- Смотри, все!
Склонив голову, пепельно-серая, стояла Она перед Красным Быком. Она казалась маленькой и хрупкой, и даже любящие глаза Молли не могли не заметить, как нелеп единорог, когда свет покидает его. Хвост льва, ноги оленя, копыта козы и грива, холодная и нежная, как пена в руке, и глаза... эти глаза! Молли изо всех сил впилась ногтями в руку Шмендрика.
-- Ты можешь, -- сказала она голосом глубоким и звучным, голосом сивиллы. -- Возможно, ты не знаешь как, но ты можешь. Ты вызвал Робина Гуда, его нет, но он пришел на твой зов -настоящий Робин Гуд. Это волшебство. Вся сила, которую ты ищешь, -- в тебе самом, решись призвать ее!
Шмендрик молча разглядывал ее, словно пытаясь своими зелеными глазами отыскать собственную магию в глазах Молли Отравы. Бык сделал шаг к единорогу, не преследуя, а повелевая одним своим присутствием, и Она двинулась, укрощенная и послушная, к морю и зазубринам замка Хаггарда перед пастушьей собакой -- Красным Быком.
-- Ну пожалуйста, -- молила Молли. -- Это же несправедливо, это же невозможно. Он загонит ее к Хаггарду, и никто никогда не увидит ее, никто. Пожалуйста, ведь ты волшебник, не дай ему сделать это. -- Ее пальцы еще глубже впились в руку Шмендрика. -- Сделай что-нибудь! -- зарыдала она -- Не дай ему! Сделай что-нибудь!
Шмендрик тщетно старался разжать ее стиснутые пальцы.
-- Я не сделаю ни черта, -- сказал он, -- пока ты не отпустишь мою руку. -- Ох, -- спохватилась Молли, -- прости. -Ты ее совсем отдавила, -- рассердился волшебник. -- Он потер руку и сделал несколько шагов вперед, навстречу Красному Быку. Он встал на пути Быка со скрещенными на груди руками и поднятой головой, поминутно падавшей от усталости на грудь.
-- Может быть, сейчас, -- слышала Молли его шепот, -Может быть, сейчас. Никос сказал... Что же он сказал? Не помню... нет... Это было так давно. -- Никогда прежде не слыхала Молли в его голосе столько странной печали. Вдруг его голос вспыхнул весельем: -- Ну, кто знает, кто знает? Если время еще не настало, может, я смогу поторопить его. Есть еще и кое-что утешительное, друг Шмендрик. Ведь хуже быть уже не может. -- Он тихо рассмеялся.
По слепоте своей Красный Бык заметил высокую фигуру на своем пути, лишь когда почти наткнулся на нее. Он остановился, понюхал воздух, буря бушевала у него в груди, но в движениях его громадной головы было смятение. Вслед за ним остановилась и Она. От этой ее покорности у Шмендрика перехватило дыхание.