-- Интересно, -- тихо сказал волшебник. Он убрал руку и вновь обратился к черепу. На сей раз его голос доказывал и упрашивал, почти молил. Череп безмолвствовал, но Молли показалось, что в пустых глазницах что-то шевельнулось.
В убегающем свете светляка волосы Леди Амальтеи светились будто цветок. Не выказывая ни интереса, ни безразличия, спокойно, так, как иногда бывает спокойным поле битвы, она наблюдала за Шмендриком, который все твердил и твердил заклинания перед безмолвной костью. Каждый последующий заговор Шмендрик произносил все более отчаянно, но череп молчал. И все же Молли Отрава была уверена, что он бодрствует, слушает и удивляется. Уж насмешливое-то молчание от молчания смерти она могла отличить.
Часы пробили по крайней мере двадцать девять, дальше Молли сбилась со счета. Ржавые удары еще лязгали по углам, когда Шмендрик завопил, грозя кулаками:
-- Ну, ты, зарвавшееся колено? А в глаз не хочешь? -- На последних словах его голос сорвался в отчаянное и яростное рычание.
-- Вот это дело, -- отозвался череп. -- Ори. Буди старика Хаггарда. Да что там, кричи, что есть сил, -- посоветовал он трещащим, словно сучья на ветру, голосом. -- Старикашка, наверно, где-то рядом. Спит-то он мало.
Молли восхищенно вскрикнула, и даже Леди Амальтея подошла чуть ближе. Шмендрик стоял со сжатыми кулаками, без тени радости. Череп сказал:
-- Продолжайте. Спрашивайте меня, как найти Красного Быка. Вы не ошиблись, обратившись ко мне. Я караульщик Короля, поставленный охранять путь к Красному Быку. Даже Принц Лир не знает тайного пути, а я знаю.
-- Если вы действительно стражник, то почему же вы не подымаете тревоги, -- не без смущения спросила Молли Отрава. -Почему вы предлагаете нам помощь, а не зовете воинов? Череп трескуче захихикал:
-- Я провел на этом столбе много лет. Когда-то я был главным оруженосцем Хаггарда, пока он без всякой причины не смахнул мою голову с плеч. Это было в те времена, когда он злодействовал, просто чтобы узнать, не это ли ему надо. Оказалось, что именно это ему нужно не было, но, тем не менее, он решил, что может извлечь некоторую пользу из моей головы и посему определил ее на караул. При таких обстоятельствах, как вы понимаете, я не столь лоялен к Хаггарду, как можно было бы ожидать. Шмендрик приглушенно произнес: -- Объясни-ка загадку. Покажи нам путь к Красному Быку.
-- Нет, -- ответил череп и расхохотался как сумасшедший.
-- Почему же? -- яростно закричала Молли. -- Что за игру...
Длинные желтые челюсти черепа так и не шевельнулись, но дикий смех умолк не сразу. Даже снующие ночные твари замерли в мятущемся свете, пока он не стих.
Я мертв, -- сказал череп. -- Я мертв, и с этого столба я слежу за собственностью Хаггарда. Единственная моя радость -дразнить и выводить из себя живых, да и она-то выпадает мне нечасто. Это печально, потому что в жизни у меня был весьма вредный характер. Я уверен, что вы простите меня, если я позволю себе слегка развлечься с вами. Приходите завтра. Может быть, завтра.
-- Но у нас совсем нет времени! -- взмолилась Молли. Шмендрик попытался оттолкнуть ее, но она почти вплотную приблизилась к черепу и обратилась к его пустым глазницам: -- У нас нет времени. Быть может, мы уже опоздали.
-- Время есть у меня, -- задумчиво отвечал череп. -- Не так уж хорошо, когда оно есть у людей: рвись, карабкайся, отчаивайся... Этого нет, то забыли, а остальное не влезает в маленький чемодан -- такова жизнь. Предполагается, что иногда вы должны опаздывать. Не беспокойтесь.
Молли продолжила бы спор, но волшебник оттащил ее за руку.
-- Тихо, -- быстро и свирепо сказал он. -- Ни слова, ни слова больше. Проклятая костяшка заговорила, ведь так? Быть может, это все, что нам надо.
-- Нет, не все, -- проинформировал его череп. -- Я буду говорить, сколько вам угодно, но я ничего не скажу вам. Мерзавец, не правда ли? А посмотрели бы вы на меня при жизни.
Шмендрик не обращал больше на него внимания. -- Где вино? -- спросил он у Молли. -- Посмотрим, что можно сделать с вином.
-- Я не смогла его найти, -- раздраженно сказала она. -- Я смотрела всюду, похоже, в замке нет ни капли. -- Волшебник молча уставился на нее. -- Но я искала, -- добавила она.
Шмендрик поднял было обе руки и уронил их вдоль тела.
-- Ну, -- проговорил он, -- ну что же, тогда, если мы не можем найти вина, у меня есть некоторые фокусы, но я не могу сделать вина из воздуха. Череп захохотал, стуча и лязгая. -Материю нельзя ни создать, ни уничтожить, -- заметил он. -- По крайней мере большинство волшебников этого не могут.
Из складок одежды Молли извлекла блеснувшую в темноте фляжку.
-- Я подумала, что для начала тебе, быть может, понадобится немного воды, -- сказала она.
Шмендрик и череп посмотрели на нее почти одинаково.
-- Ну, что сделано, то сделано, -- громко сказала она. -Так тебе не придется творить что-то заново. Я бы никогда не потребовала этого от тебя.
Услышав собственные слова, она покосилась на Леди Амальтею, но Шмендрик взял у нее из рук фляжку и принялся внимательно изучать, поворачивая туда-сюда и бормоча себе под нос забавные звонкие слова. Наконец он произнес:
-- А почему бы и нет? Как ты говоришь, это избитый фокус. Когда-то, я помню, он был в моде, но сейчас, пожалуй, слегка устарел. -- Он медленно провел рукой над фляжкой, свив из воздуха слово.
-- Что ты делаешь? -- заинтересованно спросил череп. -Эй, давай сюда, поближе, мне не видно.
Волшебник повернулся к нему спиной и согнулся над прижатой к груди фляжкой. Шепот его заклинания напомнил Молли потрескивание угасшего костра после того, как погас последний уголек.
-- Понимаете, -- сказал он, прервав заклинания, -- ничего особенного не будет -- просто столовое вино. -- Молли торжественно кивала. Шмендрик продолжал: -- Обычно оно чересчур сладкое, и как оно выпьет себя, я не имею ни малейшего представления. -- Он вновь приступил к колдовству, в то время как череп горько сетовал, что ничего не видит и не слышит. Спокойно и с надеждой Молли шепнула что-то молчавшей Леди Амальтее.