Каждый раз, когда он входил полностью, в воздух летело все больше искр. Я не могла отличить, что было легким ощущением, а что — настоящим огнем. И я не могла найти в себе сил для беспокойства. Все, чего я хотела, — это больше Феникса. Больше этой животной потребности, струящейся по венам.
Феникс врезался в меня сильнее, прижимая к себе так крепко, что я была уверена, что у меня останутся синяки. Мне было наплевать. Я хотела, чтобы то, что преследовало его, было изгнано из его существа. Я хотела, чтобы мой темный воин был здесь, со мной, целым и невредимым душой и телом.
У меня задрожали ноги, я приближалась к оргазму. Мое внутреннее пламя взревело в ответ на слова Феникса. Это разогрело все внутри, заставив кровь быстрее бежать по венам и воспламенив каждое нервное окончание.
Рука Феникса скользнула с моей груди к клитору. Затем он ущипнул меня.
Я не просто увидела звезды. Меня поглотила черная дыра. Волна ощущений захлестнула меня, утягивая под воду и уничтожая любой проблеск света. Любой проблеск чего-либо, кроме Феникса.
Он не останавливался. Толчки Феникса меняли направление, выжимая из меня все больше и больше. Как раз в тот момент, когда я думала, что оргазм закончится, начинался другой. Издав громкий вопль, Феникс излился в меня, и я рухнула на него.
Феникс обхватил меня за талию, когда у меня подкосились ноги, и мир пошатнулся.
Он пробормотал проклятие, соскользнув с моего тела, и развернул меня лицом к себе.
— Черт возьми. Прости, Аура.
Я одарила его, как была уверена, вымученной улыбкой.
— За что? За смерть от оргазма?
На его лице не отразилось и тени юмора.
— Я не должен был брать тебя так грубо. Тебе больно?
Конечно, мышцы болели. Но это чувство перешло в восхитительное тепло. Это означало, что я все еще чувствовала Феникса рядом с собой. Я никогда не пожалею об этом.
Я прижала руку к его груди, скользнув пальцами по свежим серебристым пятнам на месте его ран.
— Чувствую себя потрясающе.
— Аура…
Я снова поцеловала его.
— Я не лгу. Почувствуй мою правду. — Я знала, что мои расслабленные мышцы и ощущение комфорта в его объятиях расскажут всю историю.
Феникс коснулся моего виска губами.
— Уверена?
— Более чем.
Он обвил меня руками, крепко прижимая к себе.
— Прости, что я сорвался.
— Ты никогда не должен извиняться за что-то подобное. — Я на мгновение замолчала, пока мы стояли под струями воды. — Это было плохо?
Его руки, обнимавшие меня, напряглись, а затем расслабились.
— Кто-то пытался устроить ловушку.
Я схватила его за плечи, выпрямляясь.
— Сеть?
Феникс кивнул.
— Они прислали всего дюжину человек. В следующий раз будет больше.
Ледяные когти страха впились в мое сердце. Дюжина человек против двух? Как, черт возьми, они выжили?
Он чуть улыбнулся.
— Ты что, забыл, что мы крутые парни, Щеночек?
Я сердито посмотрела на него.
— Это не смешно.
Феникс прижал меня к груди.
— Мы в безопасности. Сети потребуется некоторое время, чтобы перестроиться.
— Когда это закончится?
Он немного помолчал, прежде чем ответить.
— Честно?
— Конечно.
— Это никогда не закончится.
И когда я посмотрела в чернильно-черные глаза Феникса, то поняла, что он дал мне именно то, о чем я просила. Правду.
— 15-
Феникс обернул полотенце вокруг моих плеч. Я наклонилась вперед и поцеловала его в грудь.
— Я думала, что это я должна тебя утешать.
Феникс обнял меня и притянул к себе.
— Ты это сделала. — Он скользнул губами по моим мокрым волосам. — Но ты не должна была рисковать, оставаясь со мной наедине, когда я был в таком состоянии.
— Я доверяю тебе.
Феникс чуть отстранился, в его темных глазах заплясали искры.
— Ты не должна. Я теряю контроль, Аура.
Я обвела пальцем его грудь, где было сердце.
— Только не со мной.
— Как ты думаешь, что это было?
Я улыбнулась.
— Веселье?
Феникс издал раздраженный звук и поднял меня, как новобрачную, вместе с полотенцем.
— От тебя одни неприятности, Щеночек.
Я поцеловала его в нижнюю часть заросшего щетиной подбородка.
— Но я нравлюсь тебе такой.
— Это правда.
Феникс придержал меня одной рукой, а другой открыл дверь ванной. Он направился в свою спальню, но остановился как вкопанный. На нас уставились три пары глаз. На лицах у всех было ошарашенное выражение.