— Гайя, встань. Возьми карандаш и бумагу. Пиши. Шифрованная телефонограмма…
Руками, дрожащими от нервного напряжения и прерванного наслаждения, Гайя быстро записывала странные, неизвестные слова.
— Все. Я сейчас достану шифр. Отвернись. Ты не имеешь права знать, где он спрятан.
Владимир повесил трубку, поспешно расстегнул куртку и достал небольшой бумажник, а из бумажника листок с ключом к шифру.
Минуту спустя странные, непонятные знаки превратились в строку стремительных букв, а буквы сложились в слова.
— Я ухожу, Гайя. Прости, но меня вызывают на внеочередное дежурство к аппарату. Вызов секретный. Ты никому не должна говорить, куда я пошел.
Гайя оборвала невольный вздох.
— Мы увидимся только завтра вечером, после работы. Прощай.
— Всего хорошего.
Владимир вышел.
Над городом распростерлась ночь. Сердце Донбасса спало. Ночную темень прорезали только пятна уличных фонарей и отблески далеких домен. Владимир закурил, плотно застегнул кожанку и нырнул в темноту. Брусчатка мостовой несколько минут отбивала его быстрые шаги, которые все удалялись…
В верхней, закрытой части здания глухо гудел главный приемник.
Радиостанция, как всегда, сияла огнями.
В конторе ждал инспектор. Он пошел навстречу Владимиру:
— Хорошо, что вы так быстро. Радио не ждет. Пришлось вызвать вас вне очереди — вы у нас лучший слухач[1]. А дело очень серьезное. Сейчас же идите в шифровальную.
— Что я должен принимать?
— Внеочередное, чрезвычайное заседание СТО.
За коваными дверями секретного отдела кипела своя удивительная, тайная жизнь. Однообразно бормотал приемник, сухо потрескивали, вспыхивая синими огоньками, быстрые искорки. Помощник сращивал провод. Дежурный, передав Владимиру металлические наушники, продолжал торопливо записывать последние слова принятой радиограммы.
Владимир быстро сбросил кожанку, засучил рукава и, пока помощник поправлял у него на голове наушники, аккуратно разложил бумагу, карандаши, перочинные ножики, готовясь к стенографической записи. Затем уселся поудобнее и включил ток.
II
РЕЧЬ ГЛАВНОГО ИНЖЕНЕРА СТО
Именно в эту минуту товарищ Ким, открыв заседание СТО, предоставил слово главному инженеру.
— Я буду говорить кратко и много времени у вас не отниму. Задача моего короткого доклада, — осветить степень готовности наших вооруженных сил и наши военные возможности, — начал главный инженер.
— У вас для этого всего 15 минут, — поторопил его товарищ Ким.
— Итак, прошу внимания. За период, прошедший с Октябрьской революции и до сегодняшнего дня, мы все наши силы, несмотря на неизбежность войны с буржуазным миром, бросили не на вооружение советских республик, как следовало бы ожидать и как поступили буржуазные государства, а на восстановление и улучшение нашего хозяйства, справедливо полагая, что именно этим мы победим. Чем лучше развивается наше хозяйство, тем сильнее мы на мировой арене. Впрочем, с помощью добровольных общественных организаций, которые немало способствовали и возрождению советского хозяйства, — прежде всего Авиахима, — государство в последние годы сумело уделить внимание также военной технике. Чтобы точно выявить нашу боеспособность, следует разделить вопрос на две части. Во-первых, наши наступательные возможности, и во-вторых, возможности оборонные. Что касается наступательной боеспособности, то при всех наших технических достижениях мы ни по количеству, ни по качеству военной техники не в силах выстоять против буржуазного мира. Наше главное преимущество заключается в системе организации Красной армии — армии классовой и сознательной. Завтра в бой могут пойти 50.000.000 человек — физически здоровые коммунисты, комсомольцы и организованный пролетариат.
Обратимся к вопросу обороны, который приобретает особый вес в условиях сегодняшнего дня, когда мы ждем не позиционной войны, а войны против тыла, — войны химии и авиации. Первое, самое важное и самое главное — мы не знаем, какими именно газами противник собирается нас травить. Не знаем их формул, так что не можем разработать противоядие и свести на нет воздействие вражеских газов. Поэтому наша оборона в основном должна быть самозащитой. Перехожу к цифрам. Всю действующую Красную армию, то есть ту часть наших войск, что будет брошена в активную борьбу, на фронт, в наступление, мы можем одеть в защитные костюмы по образцу водолазных, непроницаемые для любых газов. Они защитят тело, легкие, глаза — короче, жизнь солдат — и таким образом дадут им возможность активно сражаться. Далее — тыл, где будет работать на оборону остальная часть организованного трудового населения. Наши заводы изготовили огромное количество противогазов, однако на все население совреспублик их не хватит. Их достаточно лишь для 60 процентов всего населения, иначе говоря — для 100 процентов трудящегося населения. Встает вопрос о принципе распределения: делить на всех или обеспечить только трудящихся, а нетрудовой элемент и враждебные социальные группировки обречь на уничтожение?