Джойс продолжал. Но слов его уже не было слышно. Весь зал заревел и загудел. Возгласы протеста и возмущенные крики смешивались с голосами рабочих, высказывавших доверие Джойсу. Единый митинг сразу разбился на несколько. В каждом углу выступали ораторы. Все горячо спорили о сказанном Джойсом. Споры грозили перерасти в драку. Повстанком тщетно пытался установить порядок. Страсти накалились. Комфракция собралась вокруг трибуны: коммунары начинали верить Джойсу. У радиоприемника возились несколько человек, разыскивая по всему НьюЙорку чернокожего Тома. Он один мог потвердить слова Джойса, — остальные члены Политбюро давно разъехались по всей Америке. Самые экспансивные окружили Джойса и забрасывали его сотнями вопросов. Наконец Джойсу удалось перекричать всех.
— Не забывайте, — закричал он, — в четверть восьмого мы должны выступить!
И он коротко изложил общий план восстания:
— В четверть восьмого противогазовый уже будет в руках рабочих. Пользуясь своим авторитетом, я убедил администрацию противогазового вызвать войска именно на четверть восьмого. Однако подойти к заводу они не смогут. К этому моменту механизм подрыва мин, заложенных вокруг завода, будет уже в наших руках. Все белое войско взлетит на воздух.
— Ура! — закричали в передних рядах.
— Сейчас же связаться с противогазовым!
— Но почему ты сразу не открыл нам глаза? — наседали на Джойса. — Почему не известил нас о своей роли? Почему, ликвидируя тот бунт, не объяснил нам истинные причины?
Джойс был снова вынужден взять слово.
— Я не мог этого сделать, — пояснил он. — Я не мог вам открыться. Среди вас много шпиков. К тому же, вас самих спровоцировала на этот мятеж буржуазия, чтобы подорвать наши силы. Вашими устами говорила провокация. Вашими ушами слушала провокация. Открыться вам значило бы открыться провокации и нашим врагам. А это сорвало бы наши планы. Конкретно: я не смог бы ликвидировать первый мятеж, который определенно обрекал на гибель все дело революции.
— Ура Джойсу!
— Да здравствует Джойс! — прозвучал единодушный и могучий хор голосов.
— Хвала непобедимому Джойсу!
Разгоряченные эйджевудцы рвались на дело, подъем достиг высшей точки.
— К минам! — кричали некоторые. — К минам! Взорвать Эйджевуд на воздух! Парализовать фашизм!
Толпа ринулась к верхней лестнице, ведущей к минным механизмам. Но Джойс остановил их:
— Стойте, товарищи! Взрывать Эйджевуд не надо. Империалистическая армия уже начала химическую войну. Рабочих СССР уже душат газами.
Дикий рев негодования был ответом на эти слова. Джойс продолжал:
— Не взрывать Эйджевуд мы должны, а захватить его в наши руки и повернуть против буржуазии…
В эту минуту стены Эйджевуда закачались. Железные изоляторы загудели. Потолок и пол ходили ходуном. Град земли и бетонных обломков обрушился на головы перепуганных рабочих. Не в силах устоять на ногах на дрожащем, как кисель, полу, люди падали друг на друга с криками удивления, боли и ужаса… Не успели затихнуть отголоски этого грома, как неописуемый грохот нового взрыва сотряс спрятанный под землей Эйджевуд.
— Что это? Нас взорвали! — раздались испуганные возгласы.
Но Джойс уже звонко кричал в рупор:
— Спокойствие, товарищи! Победа! Это противогазовый взорвал близлежащие мины! А это значит…
Джойс не договорил. Его перебил голос из громкоговорителя. Повстанком противогазового слал привет всему Красному Миру и сообщал, что завод захвачен рабочими. Минные поля вокруг завода взорваны вместе с наступавшими
войсками. Стотысячная армия белых взлетела на воздух.
— По местам! — крикнул председатель эйджевудского повстанкома. — К минам!
Рабочие толпой двинулись к выходам. Сим вел группу, которая должна была пройти по потайному ходу.