А еще моему сыну Полу и всей моей семье.
Часть I
ГЛАВА 1
Он не переставал изумляться тому, что его шагов по музею почти не слышно.
Работая тут уже два года, он всякий раз с удовольствием ступал по глянцевому паркету и, казалось, не шел, а плыл. Жаль только, что тишину нарушал хруст картофельных чипсов во рту. Совсем как в детстве на сеансе кино… И тут же в памяти всплыли сцены из фильмов ужасов — это был его любимый жанр, — которые наводили на него тогда жуткий страх.
Отогнав не вовремя и не к месту нахлынувшие воспоминания, он продолжил обход и вдруг увидел ЭТО. Чипсы высыпались из пакета и усеяли пол, словно золотистые лепестки. Сторож изумленно уставился на витрину: самый ценный экспонат музея, хранившийся за защитным стеклом, раздвоился!
Перед ним была не одна рукопись, а две, будто с оригинала сняли копию. Пропусти сторож перед этим хоть стаканчик виски, решил бы, что хватанул лишку.
Снова вспомнились призраки, ожившие мертвецы и обезображенные трупы из любимых фильмов; показалось, что это как-то связано с происходящим. В смятении, не зная, что предпринять, он выхватил пистолет — так делали герои детективов, которыми он тоже увлекался, — и закричал, непонятно к кому обращаясь, чтобы рукопись оставили в покое, или он будет стрелять. Крикнул раз, другой. Голос звучал браво, хотя поджилки тряслись. Но ответа не последовало.
Тогда сторож не долго думая пустился наутек. И убегая с места происшествия, спеша за подмогой, заметил, что не только шагов, но и топота ног не слышно. Но теперь ощущение было не из приятных, ведь оно напомнило ему, что он совсем один.
Инспектор полиции потер лысину, огорошено глядя на экран телевизора: камера слежения зафиксировала сцену, которая разыгралась несколько часов назад в знаменитой американской галерее Уолтерса в штате Балтимор.
— У охранника удалось что-нибудь узнать?
— Нет. Он до сих пор в шоке, — прерывистым голосом ответил блондин средних лет в очках, элегантном твидовом костюме и коричневом галстуке.
— В мире нет технологий, позволяющих это сделать. Наверняка нет, — добавил инспектор.
— Не знаю, властям виднее, есть или нет. Но вы должны что-то сделать!
С этими словами блондин в полном отчаянии рухнул в кресло. Силы его, похоже, были на исходе.
— Самый ценный наш экспонат в опасности! Никогда себе не прощу, если что-то случится с палимпсестом Архимеда! — Он начал рвать на себе волосы.
— Да чем же так важна эта старая книга?
— А тем, что она, эта, по вашему выражению, «старая книга», положила начало современной науке.
— Да ну?! — На полицейского слова директора музея не произвели особого впечатления, гораздо больший интерес и даже некоторую зависть вызвала у него растрепанная шевелюра собеседника.
Мужчина в твидовом костюме решил хоть немного ввести инспектора в курс дела. Хотя как рассказать в двух словах историю такого потрясающего экспоната? Это невозможно. Да и аудитория не самая подходящая.
И все-таки он решился:
— Именно так. Изучение этой реликвии позволяет не только понять ход рассуждений великого греческого математика, но и объясняет, как зародилась современная наука. Трактат был написан на пергаменте, а в X веке его вставили в переплет, предположительно деревянный. Одиннадцать веков назад в Византийской империи очень интересовались древнегреческой культурой, — византийцы считали себя ее продолжателями. Поэтому в монастырях было много переписчиков, копировавших античные тексты. В XIII же веке, после Четвертого крестового похода и осады Константинополя католическими рыцарями, которые стремились подчинить Папе Римскому православную церковь, разошедшуюся по религиозным и политическим мотивам с западным христианством, пергамент был порван, текст смыт. А вместо него, как тогда часто бывало, написали псалмы.
— Ух ты, прямо как в кино!
Директор досадливо поморщился. Он-то надеялся, что полицейский, наконец, проникнется важностью случившегося и запишет то, что могло бы заинтересовать следствие.
— Я бы попросил меня не перебивать.
— Извините. Я вас слушаю.
— На сегодняшний день греческий текст на каждой странице полустерт и располагается по вертикали. Пергамент поражен грибком. Он и сохранился то лишь благодаря тому, что его переделали в молитвенник, ведь в XIII веке мало кто умел читать по-гречески и еще меньше людей могли оценить значение реликвии. Скорее всего, палимпсест уничтожили бы, как уничтожили множество других античных произведений.