— Ты любишь старинное искусство?
— Да. И современное тоже. Мне нравятся любые произведения, которые доносят до нас что-то важное, могут поведать о своей эпохе. Мне важны не имена, а чтобы увиденное запало в душу. Я скажу тебе почему: мне хочется верить, что наше призвание в этом мире — быть творцами. Творить можно по-разному: рожать детей, строить дома, писать картины. Причем можно сотворить шедевр, а можно что-то посредственное. Главное продолжить свое «я» в чем-то ощутимом, в том, что останется после тебя. Впрочем… — Гриффит на мгновение заколебался и произнес — Я ужасный эгоист! Даже не спросил, чем вы занимаетесь в Лондоне. Непростительная невоспитанность с моей стороны.
Дегустируя «Арманьяк», Джулия и Виктор в общих чертах рассказали Гриффиту о своей работе. Сообщили, не вдаваясь в подробности, о своих поездках и о том, что они тщетно пытаются понять некие необъяснимые явления. Короче, дали ничего не значащие объяснения. Гриффит тактично не стал расспрашивать, ведь он отлично знал, что не следует лезть в чужие дела. Хотя был момент, когда рыжеволосая разведчица чуть не проболталась о таинственных происшествиях, в которых они пытались разобраться, колеся по миру. Но все же сдержалась.
— Если я могу вам чем-то помочь, то сделаю это с превеликим удовольствием. Без колебаний, только попросите. И не волнуйтесь, я не буду донимать вас расспросами. Я знаю, что в вашей работе осторожность — лучшее оружие, — заверил их Гриффит.
А на прощание, расцеловав Джулию в обе щеки, сказал, понизив голос, чтобы еще сильнее подчеркнуть теплоту и душевность своих слов:
— Я переживал убийство твоих родителей так, будто убили моих родных. Их смерть потрясла меня до глубины души. Думаю, ты это знаешь. Я надеялся увидеть тебя на похоронах, но мне понятно, почему ты не пришла. Встретившись с тобой сейчас, я, право, помолодел, ты напомнила мне о временах, когда я был очень счастлив. Спасибо тебе за все, девочка!
Джулия лишилась дара речи. Недолго думая, они обнялись. В память о прошлом, а также, быть может, чтобы вновь почувствовать его вкус и не спеша насладиться им, как смакуют лучшие вина.
Сидя в такси, которое везло их в отель, Боско чувствовал, что агент Сальдивар, опытная разведчица с аналитическим складом ума, с трудом сдерживает слезы.
Профессор был изумлен: оказывается, его подруга — хрупкое, ранимое существо! Сколько же лет ей удавалось это скрывать! Боско понятия не имел о трагической гибели ее родителей, ведь Джулия всегда стыдливо умалчивала о своей семье. Она лишь называла их «правителями». Сухо, без дальнейших комментариев. Все знали, что Сальдивар (если это была настоящая фамилия Джулии) владели огромным состоянием, но никому не было известно, даже из какой страны она родом.
— Ты заметил? Он ни словечком не обмолвился о том, что, по слухам, в этом году его должны выдвинуть на Нобелевскую премию! Потрясающий человек! — еле слышно сказала Джулия.
Горящие огни ультрасовременных зданий лондонского Сити возникали, казалось, из пустоты и маячили в заднем стекле автомобиля, напоминая, что в самых разных уголках земного шара, но при этом всегда на связи с Лондоном есть те, кто покупает и продает акции, серебро, бриллианты и нефть. Короче, любой товар, который может сменить владельца и заманчиво подняться в цене. И это движение фондового рынка происходит бесконечно, очень напоминая невидимое вращение Земли вокруг своей оси.
— Да, — профессор старался не ступать на скользкую почву, — он человек своеобразный. Ты обратила внимание? Говоря прислуге, что пора подавать следующее блюдо, он всякий раз прибавлял «пожалуйста». Своей прислуге! Да, Гриффит — большой оригинал.
И тут раздался характерный гудок. Никогда не забывавшая о работе Джулия достала из сумки микрокомпьютер.
Великий А прислал шифровку и свое видеоизображение.
Как любил повторять генерал О’Коннор, «служба не ждет».