— Архимед с точностью до десятитысячных вычислил число π (=3,14159…), являющееся важнейшей математической константой и выражающее отношение длины окружности к диаметру.
— Применив силу составного рычага (причем только одного его плеча), Архимед сумел спустить на воду тяжелогруженый корабль.
— Свой знаменитый закон он открыл, лежа в ванне. Разволновавшись, Архимед нагишом выскочил на улицу с криками «Эврика, эврика!» («Нашел, нашел!»). Это слово получило широкое распространение и по сей день используется для выражения радости от какого-то важного открытия или решения трудной задачи.
— Архимед презирал попытки применить математические знания на практике. Плутарх пишет, что хотя Архимед прославился своими изобретениями, сам он не оставил о них никаких комментариев.
— Архимед посылал своим александрийским коллегам теоремы без доказательств. В том числе и некоторые заведомо ложные. Если кто-нибудь пытался присвоить себе авторство, сиракузский ученый требовал доказательств. А как доказать невозможное?
— Когда римляне заняли Сиракузы, солдаты ворвались в дом Архимеда. В это время он во внутреннем дворике занимался решением очередной задачи, вычерчивая что-то на песке. Воин приказал старику следовать за ним, но Архимед отказался сделать это, пока не решит задачу. И солдат, не подозревая, с кем имеет дело, убил его.
— Цицерон опознал могилу Архимеда по надгробию: вместо эпитафии там был изображен шар, вписанный в цидиндр. Архимед доказал, что объем шара, вписанного в цилиндр, в полтора раза меньше, чем объем цилиндра.
Перевернем мир?
Рычаг — простое приспособление, которое, однако, позволяет с легкостью поднимать довольно большие тяжести. Архимед открыл, что крутящий момент (момент силы) — это сила, приложенная к рычагу, умноженная на длину плеча рычага. При достаточной длине рычага мы могли бы одним пальцем поднять груз весом в тонну и даже больше. Поэтому-то Архимед и воскликнул: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир!» Но хотя теоретически такое возможно, на практике это неосуществимо из-за длины рычага, который, к тому же, должен быть чрезвычайно прочным.
— Ты хорошо поработал, А. Для размышлений над «Загадкой Галилея» эта система информации подходит идеально. Спасибо тебе, — сказала Джулия.
— Это такая малость! Ради тебя я готов на большее, — подмигнул А, вручая слуге пустую банку из-под кока-колы и беря взамен новую.
— То, что ты даешь нам информацию об открытиях ученых, с именами которых связаны украденные объекты, совершенно правильно. И биографические данные тоже небезынтересны. Но зачем нам какие-то анекдотические подробности?
— Ты разве забыла, что мы ведем расследование? И потом, я же фанат науки! Тут может пригодиться любая, даже самая незначительная деталь.
— Пожалуй, ты прав.
— Умеешь ты найти к людям подход, красотка. Вот и ко мне подобрала ключик. Что, между прочим, мало кому удается. Когда понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти. Я обыщу всю Сеть, но добуду для тебя любую информацию. Хоть секретную, хоть нет. Ради других я и пальцем не пошевелю, не то что языком. Только для тебя! Мы с тобой — прекрасная команда… — Произнося свой монолог, компьютерный пират то и дело по-змеиному высовывал язык. Такая уж за ним водилась привычка. Змеиный язык, проникающий в любую щель и выведывающий любые секреты, был его символом.
— Кстати, я должна тебе кое-что сказать… С нами будет работать Боско. Мне его навязали сверху, я ничего не могла с этим поделать.
— Навязали? — пробормотал А, сжимая кулаки. Как боксер, мечтающий отправить в нокаут противника, который победил его на соревнованиях. — Ну, проклятый, держись!
ГЛАВА 5
— Будем считать, что нашего с вами разговора не было. Отныне вы работаете на международную службу безопасности. Это прикрытие даст вам относительную неприкосновенность. Но вообще — то такой организации не существует. Она только создается, и мы не хотим возбуждать подозрения стран, которые в нее не входят. Со временем мы постараемся превратить ее своего рода Интерпол тайных агентов. Но официально мы пока не существуем.
Боско восхищенно, с нескрываемым изумлением глядел на Джулию. Он даже не слушал, что говорит генерал О’Коннор. Поначалу он ее не узнал, но теперь уже не сомневался.
Да, это она.
Надо же, как устроена жизнь: в самый неожиданный момент прошлое вдруг возвращается и требует от тебя отчета.
Такие моменты лучше встречать добродушно. Без злопамятства, но и не расслабляясь.
— Вы — перекати-поле, — продолжал О’Коннор, — люди без семьи, друзей и даже без домашних питомцев. У вас нет прошлого, и в случае чего вам не к кому будет обратиться за помощью. Мы не можем ссориться с дружественными нам странами, равно как и лишний раз напрягать отношения с недружественными. У нас и без того хватает проблем. Вы со своим заданием не очень-то нас интересуете. Уж простите за откровенность. Мы, конечно, свяжем вас с кем надо и предоставим любую доступную нам информацию, но отныне вам придется действовать самостоятельно. Вы меня поняли?
— О’кей. А как насчет финансовых вопросов? — подала голос Джулия, предполагая, что Виктору интересно услышать ответ.
— С деньгами все будет в порядке. Не беспокойтесь.
— Всегда мечтал стать Джеймсом Бондом, — процедил сквозь зубы профессор.
— В каком смысле? — удивился О’Коннор. Юмор нового сотрудника был ему непонятен.
— У Боско немного сюрреалистические представления о смешном, — поспешно сказала Джулия, испепеляя профессора взглядом. Но он лишь слегка поднял брови, сохраняя невозмутимость.
Генерал встал, давая понять, что аудиенция закончена.
Оставшись вдвоем, Джулия и Боско связались по Интернету с А.
Юный гений жадно расправлялся с пиццей, не обращая внимания на то, что расплавленный сыр капал ему на майку с красной коммунистической звездой. Одним пятном больше, одним меньше — какая разница? Там и так уже узор из пятен.
Увидев, что их команда в сборе, А повернулся на стуле лицом к коллегам и растянул губы в улыбке психически нездорового человека, которая обычно производила на незнакомцев неотразимое впечатление.
— Виктор! Дружище! А ты, я гляжу, подрос… вширь. Разъелся на местных гамбургерах. — Хакер залился резким несмолкаемым смехом, производившим весьма неприятное впечатление на собеседников. Слишком уж он был вымученным, фальшивым.
«Асоциальный тип, хотя и чертовски умен», — с неприязнью подумал Боско.
— Бедняжка А думал, что мы с тобой больше не увидимся. Для тебя это, наверное, было бы облегчением. Ты ведь так любишь забавы восьмидесятых!
Атака велась по всем правилам.
Боско, полнолицый, но без двойного подбородка, белокожий, с антрацитово-черными глазами, умел улыбаться так обаятельно, что хоть сейчас для рекламы зубной пасты снимай. В классических круглых очках с затемненными стеклами он в свои тридцать восемь лет казался этаким фавном; особое сходство с персонажем римской мифологии ему придавала непокорная прядь, выбивавшаяся из аккуратно причесанных кудрей. Роста он был высокого, телосложения крепкого. Если бы не большой живот, Боско был бы красавцем с журнальной обложки.
— Разве тебя можно забыть? Я до скончания дней своих ежесекундно буду помнить о тебе! — вроде бы сострил А, но в его словах сквозила злоба. Дело в том, что А считал себя непобедимым, а профессор Боско развеял этот миф, поскольку ему удалось внедрить в компьютер суперхакера вирус. Защита не помогла. Причем и вирус-то вел себя издевательски: стоило юному хакеру нажать на клавиатуру, как на экране монитора появлялась ухмылка Пэкмэна[3]
«Великий А» целую неделю не мог очистить компьютер. Его никто никогда так не унижал.