— Да ладно, хватит шутить, — на маленького эльфа слова тролля не произвели ни малейшего впечатления, — я же знаю, что ты меня никогда не съешь. Ты иронизировал!
Лицо женщины приняло свинцовый оттенок, и охотник, который никогда не приходил в замешательство, смертельно побледнел.
— Лучше было нам остаться в Далигаре, — произнёс он, — хотя бы поесть дали перед виселицей.
— Лучше было бы нам остаться в Далигаре, тогда нам дали бы поесть и так далее, — автоматически поправил его малыш.
— За сколько ты его продал, твоего отца? — спросил самый здоровый из людей-великанов.
— Да, видно, за гроши, — безутешно ответил охотник.
Малыш приблизился к великанам.
Кто бы ни путешествовал вместе с существом, снабжённым специальными насадками для хранения бубликов или для использования тех же бубликов в играх, тот мог быть только мирным и хорошим человеком, не то что этот ужасный охотник, увешанный луком, стрелами и кинжалами и вдобавок так раздражающийся по пустякам.
— Вы дровосеки, правда? — поинтересовался маленький эльф.
— Дрово… Что?!
— Кто, мы?! — два великана остолбенели.
— Дровосеки, столяры, — малыш в восторге проводил ручкой по смертельно отточенным лезвиям топоров, секир и ножей. — Вы превращаете стволы мёртвых деревьев в нужные живым людям вещи. Колыбели, кресла-качалки. Знаете, у моей бабушки было кресло-качалка. Оно было прикреплено к моей колыбели — так бабушка качалась и качала меня. Вы делаете кресла-качалки?
Мысль о кресле-качалке и об игрушках наполнила его душу нежностью. Ему бесконечно захотелось иметь дом, вести нормальную, повседневную жизнь, он затосковал по маме, которую так и не узнал, и по бабушке, которую оставил.
Вся эта нежность перешла из его души в его голос.
Всем вдруг показалось, что мёд течёт в их жилах, и все желали, чтобы это не прекращалось, желали чувствовать сладость мёда и верить, что они хорошие и любимые.
— Ну, — дровосеки избегали подробного ответа, — более-менее.
— И игрушки? Вы делаете игрушки? Куклы, лошадки?
— Игр… Что?!
— Кто, мы? Куклы?!
— Вам уже приходилось делать кресло-качалку, прикреплённое к колыбели?
— Э-э-э-э-э-э-э… нет, ещё нет, нам как-то в голову не приходило.
— А вы попробуйте, это очень удобно, это хорошая мысль!
— Э-э-э-э-э-э-э… да, хорошая мысль.
— Вы же не рубите живые деревья, правда?
— Э-э-э-э-э-э-э… нет, никогда, — решительно ответил огромный великан.
— Мы их сначала убиваем, — подтвердил великан маленький, — чтобы им не было больно.
— Наверное, хорошо быть дровосеком. И быть крестьянином тоже чудесная работа. На голой земле вдруг начинает расти зерно. Я так рад с вами познакомиться. Тролль такой красивый, а вы такие хорошие!
— Хорошие?!
— К-к-красивый?!
Люди-великаны переглянулись и лишь пожали плечами.
Наступила глубокая ночь. Заморосил лёгкий дождик.
Путники устроились все вместе вокруг костра, который зажёг малыш, под импровизированной крышей, ветки для которой срубили два «дровосека» своими смертельными топорами.
Собака и малыш спали рядом, свернувшись, как две обнявшиеся запятые, за ними лежали по порядку два небольших холма — маленький великан и большой великан, а за ними огромная, вдвое больше, чем вместе взятые великаны, гора — тролль.
Охотник и женщина сидели по другую сторону костра.
Великаны храпели. Тролль даже во сне бормотал: «К-к-кра… к-к-кра…»
— Да что он, всю ночь будет так кряхтеть? — вне себя от раздражения бросил охотник.
— Да нет, как только перестанет кряхтеть — снимет с нас шкуру, — ответила Сайра. — Я бы на твоём месте не жаловалась.
Охотник перестал ворчать.
Кряхтение тролля чередовалось с храпом великанов.
Женщина прилегла и быстро заснула. В какой-то момент она повернулась во сне и почти дотронулась до охотника, который так и остался сидеть неподвижно до рассвета, боясь, что она проснётся и снова отодвинется.
Перед тем как заснуть, свернувшись калачиком между лапами собаки, маленький эльф задумался, могло ли Маленький Тролль стать хорошим именем для собаки. Идея ему нравилась, но у собаки не было этих штуковин для бубликов во рту.
Потом он заснул, и ему снилось море.
Блеск звёзд исчезал в розово-золотом свете зари, которая постепенно окрашивала всё вокруг. На ясном небе не было видно ни единого облака. Блестящие в восходящем солнце зелёные вершины чередовались с небольшими, всё ещё покрытыми туманом долинами. Слышалось пение птиц.