Дракон был очарован его словами.
Он счастливо кивнул.
И попросил показать ему кукурузу и рассказать о её происхождении и культивации. Потом, опять всплакнув, но уже от радости, дракон выдал самый странный монолог за целый день. Он говорил, что и тот, другой эльф, постарше, который заходил сюда несколько лет назад, уговаривал закрыть кратер, опасаясь, что именно пар — причина тьмы и дождя, и что тот эльф тоже предлагал дракону помощь и защиту.
Но через несколько дней эльф снова отправился своей дорогой, радостный и счастливый, заявив, что дракон мог оставить кратер и открытым, так даже лучше для фасоли. Тем более что столб пара покажет дорогу его сыну, который должен прийти сюда, навстречу своей судьбе. Бедный дракон поверил ему и снова откатил камень, и пар вновь взвился в небеса. А когда постучали в его дверь, он почему-то испугался, решив, что его опять будут обвинять и всё такое…
Наступило зловещее молчание.
Слышалось только, как разомлевший от тепла пёс постукивает хвостом по сталагмитам, поднимая пыль и паутину.
У маленького эльфа перехватило дыхание.
Его отец был в этом месте.
Его отец мог положить конец вечной тьме и дождю, вернуть миру солнце, остановить голод и нужду в мире… мог, но не сделал этого…
Невероятно, страшно, кошмарно, дико, немыслимо…
— Ужасно, — произнесла женщина.
— Бесчеловечно, — подтвердил мужчина.
Маленький эльф испытал самое грустное из всех существующих чувств — стыд за своих предков.
Лицо его вытянулось, глаза закрылись, душу переполнило страдание, в котором тонуло его волшебство. Сейчас он был не в состоянии воскресить даже муху.
— Но почему? — задалась вопросом женщина.
— А как же продавать горшки, приносящие хорошую погоду, по три золотые монеты за штуку, если на дворе светит солнце? Эльфы всегда отличались талантом к сделкам, не правда ли? — ответил охотник.
В голосе мужчины сквозила лютая ярость. Он начал мерить пещеру большими шагами. Со злостью он пнул ногою костёр, и фасоль и кукуруза разлетелись во все стороны. Собака перестала вилять хвостом и испуганно завыла.
— Годы нужды, голода, тьмы и отчаяния, и всё из-за дракона-идиота и эльфа, который… который… — охотник не мог подобрать подходящего ругательства.
Тут в голову ему пришло худшее из оскорблений:
— Всё из-за эльфа, который ведёт себя как самый настоящий… эльф.
Обиженный Йоршкрунскваркльорнерстринк подавленно всхлипнул. Но на этот раз никто, кроме собаки, не собирался его утешать.
— Как можно отсюда выбраться? — уставшим голосом спросил у дракона мужчина. — Я имею в виду, есть ли путь, который не заканчивается водопадом и по которому могут идти нормальные люди, не имеющие крыльев? — для полной ясности добавил он.
Выход был. А как же иначе: ведь люди второй рунической династии, которые приходили сюда читать свои древние книги, разумеется сначала вымыв руки, почистив сапоги и поклявшись честью, что не будут плевать ни на пол, ни — что ещё хуже — на пергамента, должны же были как-нибудь приходить и уходить. В конце просеки сохранилась никому не известная и не нанесённая ни на какую карту старинная дорога, которая вела по южному склону Чёрных гор всё дальше от реки и терялась где-то в лесах на севере.
Когда они вышли из пещеры, была ночь, но такая светлая, с такими яркими звёздами и ясной луной, что они решили сразу же отправиться в путь.
Дорога начиналась в противоположной месту их прибытия стороне. Её совсем не было видно, спрятанную среди кедров и заросшую кое-где кустами маленьких ромашек, но она угадывалась по остаткам древних булыжников, которыми дорогу когда-то вымостили.
Булыжники были небольшие, восьмиугольные, ладно пригнанные друг к другу, словно пчелиные соты. В зарослях ромашек виднелись невысокие колонны, служившие в прошлом опорой для перил лестницы. Иногда дорога прерывалась маленькими террасами для отдыха. Пока они спускались, на смену кедрам пришли лиственницы, потом — огромные каштаны и дубы.
Ночь была настолько светлая, что Сайра остановилась, чтобы собрать каштаны. Она наполняла ими мешок, стараясь не поколоть рук колючками. Когда мешок был наполовину полон, а её руки, несмотря на старания, исколоты… она вдруг заплакала.
— Радуйся, что нас не повесили! — проворчал охотник.
Неожиданно Сайра развернулась и направилась обратно к пещере.
— Я вернусь к малышу, — решительно сказала она.