Смерть? Умереть? Его дракон должен умереть??? Эта мысль, словно кинжалом, пронзила сердце юноши-эльфа.
«Это естьм причина, по которой дракон на сносях есть особо нудный, жалующийся на всё, неинтересный и невыносимый, дабы было доказано великое терпение будущего опекуна к своему питомцу, которого должен он будет любить, защищать и, что главнее всего, научить летать, ибо, только научившись летать, новый дракон перестанет быть новорождённым».
Но почему он ему ничего не сказал? Почему скрыл всё?
Наверняка и все учебники по драконологии уничтожил, чтобы он ничего не узнал.
«Дракон на сносях страх имеет перед всем».
Он утаил от страха… От страха быть брошенным? Или от страха, что бросят его драгоценное яйцо?
«Но еждне, когда почти все драконы исчезли, всё труднее становится дракону найти место спокойное, да тёплое, да едой богатое, где ненадобны отлучки, ибо даже самая малая приведёт к тому, что яйцо его остынет и умрёт. И окромя того, дракону надобны истории, эмоциями своими поднимающие температуру его тела для высиживания. И если всё это дракон нашёл, то надобно ему найти того, кто вырастит сироту его, и по той причине драконов всё меньше, и всё меньше их будет. Дракон на сносях знает, что надобно ему своё положение прелюбой ценой в секрете держать, ибо вырастить новорождённого дракона ужасно… (плесень) и никто не выдержал бы такой ноши. И потому…»
И что «потому», узнать было не суждено. Остаток рукописи был окончательно съеден плесенью.
Сердце юноши-эльфа сжалось от ужаса и сочувствия. И чувства вины… Не мог он быть поласковее? Конечно, дракон был глупым, вечно жалующимся, деспотичным и невыносимым, но он же ВЫСИЖИВАЛ!
И высиживание это было таким ужасным, долгим и трудным, что уничтожало дух, мутило разум, убивало смелость. Последнее событие в его жизни. И потом — смерть.
СМЕРТЬ.
Пергамент выпал из рук Йорша и приземлился с лёгким шорохом. Не успел он прийти в себя, как раздался ужасный грохот, и своды пещеры затряслись.
Далее последовал странный шум типа «шух, шух, шух», напоминающий звук падающего на землю пергамента, но намного легче и громче. Как огромные крылья, бьющие в небе.
И в конце — убийственно-высокий «пиииииииииииииииииип», превративший в крошки половину янтарных стёкол.
Юноша-эльф бросился в большой зал. В центре его лежало огромное яйцо, изумрудно-зелёный с золотом узор на котором напоминал узор розовых и светло-серых чешуек на коже дракона (драконихи?). Яйцо было расколото, и из него высовывалась голова, как две капли воды похожая на голову своего отца (матери?), только в миниатюре и изумрудно-зелёная. Дракончик был зелёный с золотом, как и яйцо, а над глазами существа торчали волосы тёмно-зелёного, словно морское дно, цвета. Огромные и круглые глаза дракончика смотрели на Йорша с отчаянием.
Все книги на полках на северной стороне зала, восемьсот сорок шесть книг по аналитической геометрии и тома с инструкциями, как делать консервы из смородины с перцем, тлели в дыму. Очевидно, «пиииииииииииииииииип» сопровождался пламенными брызгами. Йоршкрунскваркльорнерстринк поймал себя на мысли, что идея поместить все книги на одну и ту же тему в одном месте была неудачной. Теперь анализ геометрии плоскостей исчез из списка изученных предметов, и человечество должно будет открывать его заново, если, конечно, он сам не найдёт немного времени, лет где-то пятьдесят или шестьдесят, чтобы переписать хотя бы основы этой науки. И рецепты консервированной с перцем и настоянной на тмине смородины потеряны навсегда, но если повезёт, их никто не откроет заново.
Ужасный грохот, а затем сотрясение стен — это открылась колоссальная входная дверь. Огромные створки распахнулись, и внутрь ворвался морской ветер, закручивая на полу небольшие вихри из лепестков, бабочек и пепла, оставшегося от трёх веков изучения геометрии.
Снаружи, в небе, огромные крылья огромного дракона били над морем. Эти крылья заслонили небо, лучи солнца просвечивали сквозь них. Золотые глаза дракона и голубые — юноши встретились. Вся нежность Вселенной была в этих глазах и всё достоинство, вся существующая на свете любовь и вся сила, гордость и высокомерие.