Мир начал распадаться на осколки. Сначала исчезла граница между двумя мирами нормали и диссоциативности, и мир диссоциативности начал вливаться в другой мир. Стены корабля будто исчезали, хотя физически всё равно оставались на месте, и через них можно было смотреть на всё то, что происходит с пространством и временем за ним. Само пространство и время многократно искажалось, деформировалось и вновь собиралось лишь для того, чтобы снова разобраться. Подобное явление Эмелис уже видела около Течи, но теперь оно пугало лишь сильнее.
Пространство начало обесцвечиваться, а сменяющие друг друга картинки оставшегося мира начали приобретать другой облик. Облик серого и бесформенного туннеля, который тянулся неизмеримо долго вперед, хотя и это тоже было ошибкой восприятия. Измерение диссоциативности представляло собой огромный пузырь, вдвое больше падшего «Голиафа II». В этом пузыре краткую долю мига находились все корабли, что хоть раз использовали генераторы диссоциативности.
Фальшивый облик туннеля начал спадать и рассеиваться, открывая взор на настоящее внутреннее устройство диссоциативности, уже описанный ранее пузырь. «Ковчег», хоть и не двигался всё это путешествие, но Эмелис всё равно ощутила некое облегчение от того, что он остановился и устоялся в пространстве. Теперь многие оцифрованные люди проведут остаток своей вечной жизни именно в этом месте.
Корабль начал переходить в спящий режим, отключив внутри себя свет, и ограничив свой функционал до одной лишь работы серверов и системы жизнеобеспечения живого фитоценоза внутри генератора диссоциативности. Этот живой фитоценоз тоже мог жить вечно, ведь был генно-модифицирован Изгоями. Всякая его личность была удалена, и теперь он мог служить лишь вечным источником энергии для вечного «Ковчега», в котором живут вечные люди в своих вымышленных вечных мирах.
Эмелис приступила ко второму этапу своего плана, сверившись с готовностью Альма-матер. На всё той же панели девушка ввела пароль «АЛЬМАМАТЕР». Эмелис и Матерь ощутили долгую и ноющую боль, ведь по их телам прошлись миллионы микроскопических лучей машины, которые пересобрали их организмы, и отделили их друг от друга.
Альма-матер очутилась на полу машины, и стала бурно развиваться и культивировать её внутреннюю часть, со всех сторон окружая Эмелис самой собой. Дюжина глаз выросла из биомассы, и уставились на девушку всем своим скоплением. Она очень боялась неудачи Эмелис, ведь иначе ей бы пришлось её убить и поглотить, а делать она этого не хотела ни при каком случае. Альма-матер действительно глубоко надеялась на то, что она останется жива.
Эмелис вздохнула.
— Спасибо тебе за твоё содействие человечеству, — обронила девушка, что-то делая на панели.
— Спасибо тебе за содействие человечеству… — повторила за ней Альма-матер грустным тоном, и приготовилась к худшему.
Эмелис начала третий этап. Альма-матер заметила на панели слово «КОМАТОЗ», и в этот мир девушка начала падать на пол. Матерь быстро среагировала, и подхватила её своими отростками. Она бы всё равно упала на мягкую биомассу и не получила бы травм, но Альма-матер не хотела смотреть на то, как падает её подруга, погрузившаяся в искусственную кому.
Красное каменное плато. Оранжевое, загрязненное небо. Мрачная, палящая звезда. Вдали виднелись гигантские структуры, похожие на группу радиоантенн. Планета была безжизненной, так как находилась очень близко к своей звезде. Присутствие Вечного сердца внутри себя Эмелис больше не ощущала, на свое собственное сердце ей больше ничего не давило.
Эта планета смутно напоминала ту планету, на которой Эмелис пребывала много времени тому назад в аналогичных снах. Но теперь она обрела более правдивую, более реальную форму, нежели чем была до этого. Видение с ней было пророческим не только в отношении появления Уробороса…
Эмелис направилась к группе вытянутых в небо структур, состоящих из гигантских балок из какого-то материала. На конце своих шпилей они били прямо в небо разрядами чистой энергии. Как бы долго девушка ни шла к ним, дабы рассмотреть их поближе, она всё никак не могла к ним подобраться. Они всё время от неё удалялись.