На высоком холодильнике («тоже новейшая и дефицитная модель», — подумал Бояринов) стоял коричневый керамический кувшин с двумя ручками, обжиг которого переливался цветами радуги. Крышка кувшина изображала выпрыгнувшую из воды рыбку.
Ничего лишнего, все было в кухне выдержано в едином цветовом тоне, все схватывалось между собой в общем рисунке форм, все стояло на своих продуманных хозяйкой местах.
Когда кофе сварился, Бояринов выключил кофеварку и прошел в комнату, куда несколько минут назад удалилась Магда. Первое, что бросилось ему в глаза — это были слезы, трепетавшие на ресницах Магды. Ее губы вздрагивали. Казалось, она изо всех сил крепилась, чтобы не разрыдаться.
— Вы плачете? — участливо спросил Бояринов.
— Удивительная женщина! — Смахнув со щеки набежавшую слезу, Магда тихо, как-то подавленно проговорила. — Я люблю ее еще больше.
— Кофе готов! Какие будут дальнейшие указания? — пытаясь перейти на шутливый тон, спросил Бояринов.
Магда, словно не расслышав его вопроса, думала о чем-то своем, остановив рассеянный взгляд на одной точке на стене.
— Да, это была моя бабушка. Лисогорова точно схватила ее характер. Обрезая изумительной красоты косу девочки, попавшей в беду, она могла только молчать. Она была слишком умна и тонка, чтобы навязывать несчастной пустой разговор. Она была не из тех, кто охал и ахал над чужим несчастьем. — С минуту помолчав, Магда спросила: — И чем же могу быть полезна я, ее внучка?
— Я ищу косу Лисогоровой. Ищу давно и упорно!..
— Зачем?
— Чтобы подарить ее Лисогоровой на торжественном юбилейном вечере актрисы. Предупреждаю вас: об этом в театре пока никто не знает.
— А статью эту кто-нибудь в театре читал?
— Никто, кроме меня и завлита, который умеет держать язык за зубами. Теперь об этом знает третий человек — это вы.
— Спасибо за доверие, — расслабленно проговорила Магда. — Кто придумал сделать Лисогоровой такой бесценный подарок?
— Я.
Магда долго и в упор смотрела в глаза Бояринову.
— Вы удивительный человек!.. Вы, наверное, прекрасный человек! Так по крайней мере мне кажется. Бояринов засмущался.
— Вы меня перехваливаете. Я просто верный друг Татьяны Сергеевны и ее неизлечимый поклонник! Другого, равного, подарка в ее юбилей я сделать не могу.
— Помочь я вам, к сожалению, ничем не могу В нашем семействе, сколько я помню себя, никогда не было чужих бутафорских кос. Тем более золотистых. Мы жгучие армяне. В нашем роду никто никогда не прибегал к искусственной красоте. Косы мы носили свои, натуральные, париками не пользуемся. Так что… — Лицо Магды опечалилось. — Я огорчена, что ваш визит в дом моей покойной бабушки безуспешен. Теперь вы не раздумали пить со мной кофе?
Улыбка по лицу Бояринова проплыла печальная, виноватая.
— Нет, я не раздумал пить с вами кофе…
Магда молча поднялась с кресла и вышла. Через минуту она вернулась с подносом, на котором стоял кофейник с дымящимся кофе, две керамические чашечки, начатая бутылка венгерского ликера «Черри-Бренди», хрустальная сахарница с сахаром и ваза с сухариками. Разливая по чашечкам кофе, Магда о чем-то сосредоточенно думала. Видя на ее лице печать озабоченности, Бояринов спросил: