Целую тебя, мой милый повелитель.
Не забудь полить цветы. А насчет соединения наших квартир — давай повременим. Мне очень хочется, чтобы наше милое чадо свое первое знакомство с архитектурой матушки-белокаменной начал (или начала), видя с наших рук через дорогу из окна нашей квартиры французское посольство. Ведь ты тоже так часто любуешься этим великолепным особняком, некогда принадлежавшим богачу-миллионеру Ивану Ивановичу Игумнову. Его строил, если я тебе этого не сказала, знаменитый итальянский архитектор.
Да и я так привыкла сердцем к родной моей Якиманке, по которой, как подтверждает история, в семнадцатом году красногвардейские дружины рабочих Замоскворечья, кто с винтовками, а кто о булыжниками в руках шли на штурм Кремля, где засели юнкера. Наши хижины будем объединять без спешки и, как говорят старые люди на Руси, «с умом». Но если ты думаешь по-другому, то я всецело принимаю твою волю, только прошу об одном: думая об удобствах и метраже нашей будущей новой квартиры, не забывай: что будет расстилаться перед нашими взорами через окна. Ты умница. Ты меня не только чувствуешь, но и тонко понимаешь.
Твоя покорная (а уж святая или грешная — суди сам) Магдолина.
Ну вот, дружок, два часа назад мы приехали из Шауляя. Устала. Хоть дорога ровная, но все-таки четыре часа в автобусе (в два конца) всех утомили. Город в войну был весь разрушен. Сейчас, имея 750 лет со дня своего основания, он выглядит как наши Новые Черемушки 60-70-х годов. Безлифтные пятиэтажки рядами стоят, как братья-близнецы. У памятника воинам-освободителям, что возвышается на высоком холме в двух километрах от города, сфотографировались. Ровно два часа, отведенные для знакомства с городом, женщины ныряли по магазинам. Мужчины после двух часов дня пристроились к очереди в «неправильном» магазине (так назвала экскурсовод-латышка единственный в городе продуктовый магазин, где продают водку) и вернулись к автобусу с выражением на лице, будто они взяли Берлин. Вышли из автобуса с пустыми руками, а возвратились кто с наполненной (догадываешься чем) сумкой, а кто с оттопыренными вздувшимися карманами. Женщины оказались деликатными, делая вид, что ничего не заметили. Правда, я заметила на лицах одиноких (без мужей отдыхающих) туристок многозначительные улыбки, а на лицах жен — сведенные брови и опущенные уголки губ, скованных печатью молчания.
Экскурсоводом оказалась образованная и знающая историю прибалтийских народов латышка. Не смолкала до самого Шауляя. Живая история перемежалась легендами, когда речь шла о конкретных королевских династиях, дворцах и войнах; гипотезы и утверждения одних историков и этнографов оспаривались другими; были случаи, когда опор историков разрешался раскопками археологов. Много интересного я, закупоренная в обруч Садового кольца москвичка, узнала в этой поездке. Но одна легенда меня потрясла. Я и сейчас нахожусь под ее впечатлением. Может быть она где-нибудь в фольклоре прибалтов и записана (и наверняка записана), но я эту легенду тебе расскажу. Расскажу, и мне от этого станет легче. А легче станет потому, что я выскажу свое отношение к героине этой легенды.
В далекие незапамятные времена, которые историки относят к четырнадцатому веку, некий великий князь прибалтийских земель по имени Гедиминас увидел сон, который ему показался вещим. Этот сон его глубоко взволновал, и он решил обратиться к жрице, в силу предсказаний которой он верил. Жрица выслушала сон князя Гедиминаса, долго молчала, а потом изрекла:
— Твой сон, великий князь, вещий.
— Что я должен сделать? — спросил князь.
— На том месте, где ты видел этот сон, ты должен построить дворец, вокруг которого вырастет город. — Жрица некоторое время молчала, глядя на озабоченное лицо князя, потом проговорила: — В основу первого дома ты должен замуровать единственного у матери сына, которого тебе добровольно приведет мать.
Лицо князя омрачилось. И он спросил у жрицы:
— Найдется ли на земле Прибалтики такая мать, которая сама добровольно принесет в жертву своего единственного сына?
И жрица спокойно ответила:
— Найдется, князь. Найдется много матерей в Литве, которые ради рождения нового города принесут в жертву своего ребенка.
Князь не поверил в предсказание мудрой жрицы, но совет ее выполнил: он разослал по всем землям Прибалтики гонцов, чтобы те объявили весть князя.