— Привет, — не очень уверенно крикнул он.
Ответа не последовало. Тогда Дэвид коротко разбежался, оттолкнулся от прорезиненного бортика и стрелой вошел в воду с таким расчетом, чтобы вынырнуть прямо перед ней. Пловчиха была вынуждена остановиться.
— Ты — журналистка? Не видел тебя здесь раньше. Меня зовут Дэвид Дункан. Я из… — репортер произнес название газеты, в которой работал, — хотел извиниться. Все — из-за этой проклятой темноты. Свернул не туда.
Девушка не ответила. Она медленно погрузилась в воду и вынырнула уже у поручней.
— А как зовут тебя? Я ведь имею право узнать имя той, которая едва меня не покалечила, — попытался пошутить Дэвид.
Незнакомка элегантно выбралась из бассейна и направилась в раздевалку.
— Элиз, — не поворачивая головы, уже возле самого выхода звонко произнесла она.
— А телефон… Могу я…
Дверь бесшумно закрылась.
"Элиз, Лайза, Изабелла, Алиса, Лиза, Элис…", — Дэвид перебирал в уме все знакомые ему формы показавшегося вдруг таким красивым имени. Оно неожиданно наполнилось неким тайным, ранее не заметным значением. Перестать думать о волшебном создании из душевой никак не получалось. Кто она? Служащая отеля? С таким чудным акцентом — вряд ли. Значит постоялец. Возможно, даже не журналистка, а чья-то ассистентка или продюсер. Ну не фотокорреспондент же. Такие хрупкие плечи не созданы для того, чтобы таскать неподъемные штативы. Хотя, вспоминая болезненный удар коленом, полностью отрицать последний вариант было бы преждевременно.
Попытка выяснить что-либо у портье ни к чему не привела. Он знать ничего не знал ни о какой брюнетке и всем своим видом демонстрировал, что больше ни на какое давление не поддастся. Не помогли даже деньги. Прохвост жадно рассматривал бумажку в 50 фунтов, тер лоб в попытке что-нибудь вспомнить, но все бесполезно. Когда Дэвид размышлял, как еще можно воздействовать на забывчивого служащего, вращающиеся двери выплюнули в холл с улицы Фаруха. Всегда восторженно-суетливый и даже веселый под стать своему имениi помощник на этот раз выглядел весьма сосредоточенным: схватил Дэвида под локоть и потянул в сторону.
— Я выяснил имя погибшего, — прошептал он.
— Как? Хотя к дьяволу детали, потом расскажешь. Кто он?
— Музейный сторож. Жил в районе аль-Русафа. Это здесь, совсем рядом. Я оставил машину у входа.
— Так едем сейчас же.
Портье взглядом проводил репортера и его помощника, а затем быстро снял телефонную трубку и стал набирать чей-то номер.
Глава III. Милый и Ласковая
Над всею Францией ненастье тень простерло,
Когда, на привязи гудя,
Как мерзкий мародер, повешена за горло,
Качнулась статуя твоя.
И мы увидели, что у колонны славной
Какой-то интервент с утра
Скрипит канатами, качает бронзу плавно
Под монотонное "ура".
Старенький "Форд" Фаруха, гремя и поскрипывая, медленно набирал скорость. По правую руку остался величественный отель "Шератон-Иштар". Машина заложила вираж, объезжая по кругу площадь Фирдаус. По-арабски, — пояснил помощник, — это слово означает "рай". В центре, окруженная колоннами, стояла огромная статуя Саддама Хуссейна. Рядом собиралась толпа. Несколько сотен человек возбужденно сотрясали кулаками. Один отчаянно колотил кувалдой в постамент. От позолоченного основания отлетали небольшие куски бетона. Бронзовый истукан, направив ладонь правой руки к небу, безразлично взирал на происходящее.
— Дикари, — с досадой покачал головой Фарух.
— Вот уж не подозревал, что ты любил диктатора, — удивился Дэвид.
— Я терпел его, как и многие другие. Они мстят памятнику, так как не могут дотянуться до живого человека.
— Думаешь, теперь жизнь изменится в худшую сторону?
— Она уже меняется, — ответил помощник, — в худшую или в лучшую, пока не разобрать.
— Плевать на политику, — произнес репортер, — как ты выяснил имя погибшего парня?
— Покрутился пару часов на месте взрыва. Его опознали сотрудники музея. Там сейчас такой переполох. Приезжали американцы, как мне показалось, страшно напуганные.
— Их можно понять. Они опасаются начала волны терактов с использованием смертников. А тут как раз похожий случай, пусть даже никто не пострадал.