— Падай, Джоф, — шепотом скомандовал я, — ползи в угол и прижмись к стене.
— Эли, что ты думаешь, это не…? — Сара скосила глаза в сторону Веред. То есть, она имела в виду Стражу.
— Четыре года меня искали и еле нашли, — сказал я, — а тут им дня хватило? Не верю.
— Они нашу станцию засекли, — подал голос Каплински.
— Чушь, они не ищут темпо-станцию, а то бы давно нашли ее в Цфате. Раньше вас. Хотя…
Я задумался. Может, это банальные воры? Но в таких деревнях машины обычно не воруют. Арабы с территорий? Зеленая черта рядом…
— Заговорили наконец, — сказал Моше, — но я не понимаю язык.
Я перекатился по полу и взял приемничек. Русский мат… Шайтан! Неужели воры из новых репатриантов? Нет. Один говорит, что надо резать дверь лазером. Ему возражают, что сначала надо разделаться с этими жидами в доме.
— Говорят по-русски. Хотели резать лазером, но решили раньше убить нас.
— Мать их! — выругался Моше, — это из Москвы, где мы только что были. Ну, Адамс, сукин сын, осел тупой…
— Заткнись! — я оборвал его. — Вы трое — солдаты. Что нам делать?
Про себя я подумал, что это и в самом деле могут быть посланцы новой Российской Империи. Я, стражники, американцы, русские. И все в маленьком Израиле, как мухи на мед. Не перебор ли?
— Адамс и другие! — зашипел из своего угла физик. — Надо их предупредить.
— Надо развязать и дать им оружие, — сказал Моше.
— Первыми они убьют нас, — ответила Веред.
— Пошли со мной, Эли, — попросил Моше, — попробуем договориться с Адамсом.
Я успел шепнуть, что в туалете есть маленькое не зарешеченное окно, и мы на четвереньках двинулись в тюремную спальню. Сара кинулась (на четвереньках же) к туалету.
Мы только открыли зверь в комнату, как в районе входной двери что-то бабахнуло (не очень, кстати, громко, вполне бытовой шум). Свет погас практически сразу же. А потом — защелкало, застрекотало, задребезжало. Я кинулся к салону, но Моше схватил меня за ногу. Он прав, там все поливали огнем из автоматов с глушителями.
Через несколько секунд салон озарился короткой вспышкой, и выстрелы как будто захлебнулись. Возобновились…, но уже не с прежней интенсивностью.
Моше исчез. У меня не было с собой никакого оружия, и вмешиваться, когда разбираются специалисты, представлялось слишком глупым. Но если «мои» проиграют, что мне останется? Сдаться? Меня же просто убьют. Кстати, непонятно из-за чего.
Из туалета выскочила Сара. Во всяком случае, так мне показалось в темноте. Девушка помчалась к салону.
— Там стреляют, — прошипел я, не удосужившись получить ответ. Вот идиот! И без меня ясно.
Я ввалился к американцам.
И тут же споткнулся о подставленную ногу. Разобрать что-либо в темноте было невозможно, но я изловчился упасть не совсем туда, где меня ждали и крикнул:
— Адамс! Идиоты! Это же я! Ваши русские на нас напали.
— Почему наши?
— Из-за вас…
В салоне опять засверкало, но выстрелов уже не было. Я понял, что сейчас не до объяснений и соглашений. Нервы не выдержали, я должен был сам во всем разобраться. А потому — побежал в салон.
Я прибыл под занавес. Стрельбы не было, входных дверей тоже. От дверного проема тянуло холодком. В рассеянном свете снаружи видны были два силуэта людей, стоящих «на полусогнутых». Оба нагнулись, наблюдая за катающимся по полу клубком тел. От клубка доносилось сопение и рычание. Потом раздались звуки, словно кто-то отбивал мясо: бух-бух-бух… Один из силуэтов сорвался с места. Последовал классический футбольный удар ногой. По тому из лежащих, кто оказался наверху. Что-то хрустнуло, кто-то застонал.
Мне надоело это «слепое», «силуэтно-немое» кино. Кто побеждает в пантомиме?
— Что снаружи? — раздался голос Веред (неподвижно стоящий силуэт).
— На их месте я бы убежал, — ответил Моше (силуэт-футболист), — но кто их знает, этих русских? Зачем они вообще сюда полезли? И сразу стреляют!
Что-то бормоча (матерясь по-амхарски?) Сара выкарабкивалась из под своего соперника.
— Ой, моя голова! Ой, моя голова! — стонала она. — Я его била, била, а отвести голову назад некуда, проклятый пол. Я о пол стукалась, сильнее, чем о его лицо.
Вот оно, отбивание мяса…
— Что делаем, шеф? — спросил Моше (ого, меня повысили!).
— Ползком из дома и проверьте вокруг! Осторожней. Да, что с Каплински? Жив?
— Жив, — раздался голос из угла.
— Этот Каплински, сукин сын! — закричала Веред.
— Я нечаянно, я нечаянно… — застонал в ответ физик.
— Заткнитесь, — крикнул Моше, — потом разберетесь. Как я понимаю, он нас спас. Пошли.
Согнувшись, все трое вывалились наружу. Я остался. Без оружия было неуютно. Да и огромная туша на полу начала подавать признаки жизни, зашевелилась, застонала.
— Оружие есть, Джоф?
— Да, шеф, разрядник. Но ваша девушка…
— Дай мне, — сказал я, но взять не успел. Сара, Моше и Вред втащили одно тело, потом второе.
— Труп у порога, — отчитался Моше. — Еще один без сознания, он разряда три получил, или четыре. Этот сукин сын (он махнул рукой в сторону гиганта на полу) — третий.
— Еще один должен был лежать у окна в туалет, — добавила Сара, — но его почему-то нет. Неужели живой?
— Что со светом? — спросил я.
— Лампочки разбиты. Или взрывной волной, или первыми выстрелами. Они же в инфракрасных очках были.
— Так, значит, хорошо, что я выстрелил из разрядника, — оживился физик я же их ослепил.
— Да, но почему надо было стрелять именно в меня? — свирепо спросила Веред.
— Я нечаянно, ты просто была ближе всех.
— И он не дал тебе подняться, — добавил Моше, — вот и ни одна из пуль не попала.
— А дальше? — спросил я. — Как вы с ними справились?
— Они с порога все поливали из автомата, — объяснил Моше, — Каплински в углу, Веред на полу. Чудом никого не задело. Каплински еще раз выстрелил из разрядника, на этот раз — куда надо. Я побежал — выстрелил в того же, а Веред с пола кинула нож — один готов. И тут влетает эта горилла, — кивок на пол, он понял, что идет рукопашная и искал, кого убить. Разрядники почему-то перестали стрелять, очень странно, надо проверить, почему. Вбежала Сара, она тоже что-то подумала про рукопашную. Ни и, стали они драться. Она, наверное, с одного удара его хотела вырубить, но такого вырубать — замучаешься. Уж, конечно, не с одного удара. А мужик почувствовал, что это девушка и, понятное дело, решил пообниматься. Даром. Правда, Сара?
— Пошел к черту! — Сара поглаживала свой многострадальный затылок и проверяла, целы ли ребра. — Мне одно непонятно: я в ванной одному горло струной перерезала. Как он мог уйти?
Веред вышла. Через секунду в ванной загорелся свет, потом погас. Вскоре Веред появилась в салоне с лампочкой в руках.
— Там море крови у окна, — сказала она, — живой или мертвый, он не мог уйти сам. Его унесли.
— Почему не приходят соседи? — удивился Каплински.
— Мы разобрались почти без шума, — сказал я. — Стреляли с глушителем. Дверь взорвали тихо, она упала — мало ли… шкаф уронили. Разрядники вообще шепчут. А…
— А как Сара с русским обнималась, так это просто бытовой шум, — закончил за меня Моше.
— Что-то ты разболтался, — сердито сказала Сара, — неужели ревнуешь? Сейчас чепуха. Вот помню однажды в Бразилии…
Мне стало немного не по себе. Не дай Бог, Сара вспомнит какое-нибудь общее с Веред приключение?! Я глянул на Веред. Девушка целеустремленно выковыривала из патрона осколки лампочки и пыталась ухватиться за цоколь. Каплински светил зажигалкой.
— … на карнавале на мне почти не было никакой одежды. А из оружия только струна в трусиках спрятанная. И какой-то черный раза в два крупнее этого, — Сара показала на пол, — загнал меня в угол. Говорит, что заплатит мне двадцать тысяч. А я боюсь упустить объект.
— И двадцать тысяч тоже жалко, — ехидно сказал Моше.
— Да ну тебя… Я его бью — без толку. Или удар не действует, или не попадаю. Почему, думаю, он уворачивается? Этого же не может быть!