Ирина Покровская
Последний европеец
«Страну детей ваших должны вы любить: эта любовь да будет вашей новой знатью, – страну, ещё не открытую, лежащую в самых далёких морях! И пусть ищут и ищут её ваши паруса!
Своими детьми должны вы искупить то, что вы дети своих отцов: всё прошлое должны вы спасти этим путём! Эту новую скрижаль ставлю я над вами!»
Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра»
Письмо первое
Ох! Пишу тебе сразу после прочтения твоей книги. Я не знаю, что сказать… Я был очень тронут. Во-первых, твоими личными историями, сопровождаемыми глубиной анализа. А потом…этим твоим невероятным мужеством и достоинством. Любая европейская женщина, прожив хотя бы десятую часть того, что довелось испытать тебе, превратилась бы в ужасную феминистскую гарпию, пытающуюся терроризировать и без того кастрированного западного мужчину. Ты же, наоборот, даже с теми из них, кто вёл себя подло, сохраняешь философскую стойкость и с большим умом объясняешь происхождение их недостатков. У меня нет слов, это возвышенно…
Ещё должен сказать, что меня крайне заинтересовала тема троицы (Ницше, Ре, Саломе), которую ты затронула в книге. Мне кажется, такой союз был бы прекрасной альтернативой тому, что ты называешь «постсексуальностью». В нём, с одной стороны, есть сексуальное желание, а с другой – оно не воплощается в обыденном половом акте, а переориентируется на творчество, на приобщение к чему-то более возвышенному; короче говоря, либидо преобразуется в творческую энергию. Эта идея теоретически очень привлекательна, но реализация, мне кажется, потребует особой деликатности. В частности я отметил бы несколько вещей, которые сразу приходят на ум. Во-первых, необходимость противостоять сплетням. Ницше в своё время заплатил высокую цену за этот эксперимент, на него психологически сильно воздействовали всякие грязные слухи. Они, наверное, особенно были жестокими, потому что тогда всё-таки доминировала определённая форма пуританства на тему сексуальности, и всё, что выходило за рамки модели супружеской пары, обязательно приобретало мрачный оттенок. Сегодня, может быть, в силу большей свободы нравов, этот аспект не будет таким угнетающим. Вторым препятствием на пути реализации я вижу семейное окружение, которое, как в случае с сестрой Ницше, может породить проблемы: от осуждения до непосредственного вмешательства. И, наконец, в качестве третьего камня преткновения предвижу неправильность истолкования этой идеи в контексте времени, в котором мы живём. Забавно, что сегодня превратность её понимания, скорее всего, произойдёт по причине прямо противоположной той, которую я упомянул в первом пункте (по крайней мере, в Европе). Потому что, с одной стороны, у нас есть эгалитарная догма, которая, механически разведя мужчин и женщин, привела к равнодушию полов, к взаимному недоверию, к войне между полами, к полному отрицанию взаимодополняемости мужчин и женщин, практически сведя к нулю естественное разделение на «прекрасный пол» и «сильный пол». С другой стороны, у нас есть основополагающий миф о современном феминизме, зародившемся как противодействие патриархату, мужскому всемогуществу, угнетавшему женщин с рассвета времён. Чтобы ты поняла, насколько Европа затронута этой догмой, расскажу недавний случай о феминистке, которая написала «научную» статью о том, почему женщины менее сильны и высоки, чем мужчины. Она утверждает, что именно потому, что доисторические мужчины монополизировали мясо животных, на которых они охотились, ничего не оставляя женщинам в пищу. Мужчины уже тогда были редкостными негодяями! Ты знала об этом?! Как бы то ни было, но эта статья меня сильно позабавила.
Подводя итог: эгалитаризм, ослабляющий оба пола, и химера патриархата, бросающая на мужчин тень всемогущественных и злых по отношению к женщинам, в случае сожительства двух мужчин и женщины стали бы поводом к рождению слухов о том, как два ужасных мужчины угнетают милую, доброжелательную к ним женщину. Хорошее дружеское взаимопонимание между полами абсолютно немыслимо для современного европейского общества.
Но, знаешь, мне всё равно очень понравилась эта идея. Думаю, если бы я жил в России, если бы я был интеллектуалом и, если бы мне не хватало вдохновения (кажется, здесь получается много «если бы»), я бы непременно отправил тебе свою заявку…
Колан дё Гриё
Éclats de réflexion №1 (размышления Аврелии)
Вообще, наблюдать за процессами, которые происходят не с тобой непосредственно, а вовне, всегда менее увлекательно. Правда, искусству удаётся сделать это захватывающим. Но, на самом деле, оно лукавит, потому что подаёт реальную жизнь в утрированном, концентрированном виде. В повседневности, во-первых, события, которые вызывают какие-то представляющие интерес для наблюдения переживания, зачастую оказываются за пределами обзора, и сложно понять происходящее, а, во-вторых, в большинстве своём люди всё-таки стараются скрыть чувства, поэтому, даже обладая проницательным взглядом, не всегда можно разглядеть что-то особенное. Вместе с тем, нельзя отрицать, что цельный образ явления открывается именно внешнему наблюдателю, так как его невозможно увидеть, находясь внутри, в самом процессе картина всегда будет незавершённой. Со стороны же, наоборот, взору предстают только законченные образы. При этом они могут быть как поверхностными, без понимания внутренних процессов явления, так и глубокими, когда такое понимание присутствует. Наблюдая сегодня посредством СМИ и разговоров с непосредственными участниками за событиями, происходящими в Европе, почему-то всё ярче и назойливее предстаёт образ сейсмического пояса Земли. Как будто вот-вот мы станем свидетелями столкновения двух европейских плит: старой, со всеми нажитыми ею за тысячелетия ценностями, и новой, активно формирующейся всего лишь в последние полвека, но уже набравшей необходимый для сопротивления вес. Первая, наверное, в силу бремени опыта предшествующих поколений, который она тянет, распространяет настроения усталости и уныния, вторая, наоборот, всем своим видом заявляет, что она – новая жизнь. При этом, то ли в силу новизны и неизведанности, то ли действительно предлагаемые нарождающейся жизнью ценности выглядят подозрительно, но почему-то кажется, что на смену некогда наполненных жизненным многообразием европейских просторов на эти земли под беспощадно палящим солнцем собирается прийти пустыня.