— Сегодня ваш верх, давайте четвертной. — Полозов сунул в карман деньги не посчитав. — А как с упряжками?
— Подумаю!
Полозов поднялся и вышел. Хозяйственному Софи пока хватит этих денег, а дальше видно будет. Не сидеть же без гроша? Вышло, что отдал самородок почти задарма, — бранил он себя, шагая по пыльной тропинке. Собственно, в его намерения отдавать самородок не входило, но взял же он на себя хлопоты добывать пропитание…
Тропинка петляет между кустов. Ола журчит извечную песню движения.
Теплынь. Тишина. Не часто балует Север таким ласковый утром. Полозов сбросил рубаху и пошел вверх по реке. Туда ушли Канов и Софи ставить палатку: привыкли к таежной свободе.
Шевельнулась трава, серый комочек притаился за кочкой.
— А, зайчонок! Постой же, чертенок! — Полозов пригнулся и тихонько подкрался к нему. — Не уйдешь! — И хлоп ладонью по зайчонку. Да где там! Круглый клочок хвоста мелькнул под берегом.
Полозов перескочил через кусты и бегом за ним на берег. На берегу он задел плечом худенькую девушку в купальном костюме.
— Вы с ума сошли! — вырвалось у нее.
Он глядел на ее бледное лицо с широко раскрытыми черными глазами. Неловко все вышло.
— Черт бы побрал этого зайчонка, — промямлил он растерянно. — Я сделал вам больно?
Он только теперь увидел на колышках под кустом навес из простыни. Под ним разостланное полотенце, одежду и раскрытую книгу.
— И там поломал? — Полозов поправил колышки, взял книгу.
Опасливо ступая босыми ногами по скользким булыжникам, девушка подошла, села на полотенце и, обхватив руками колени, глядела на него сердито и удивленно.
— Слушайте, девочка, как вас зовут и где вас можно найти? — спросил он, глядя на нее с восхищением.
— Девочка-а? — повторила она тихо. — Вы всегда так знакомитесь?
— С большинством произведений я знакомился в детстве, — простодушно ответил он, не уловив ни смысла вопроса, ни иронии, прозвучавшей в ее голосе. — Может, разрешите почитать?
— Нет! Вы слишком вольно ведете себя.
— Не сердитесь, пожалуйста. — Он погладил книгу, закрыл и положил на место.
— Есть категория людей, на которых не сердятся.
— Хотите сказать, что не заслуживаю даже вашего гнева?
— Наконец — уловили! Вы не находите, что мне надо переодеться?
— Простите.
Полозов медленно пошел вдоль берега.
Сегодня у Поповых хлопотали с утра. Ждали важных гостей. Сам Василий Михайлович сидел у себя в кабинете и читал «Русские ведомости», присланные капитаном Токедо.
В кабинет заглянула его жена Лиза.
— Ты еще не одет? — Она тут же принесла костюм, сорочку, галстук.
Попов нехотя взял костюм.
— Так надо, — улыбнулась Лиза.
В черном платье она была особенно привлекательна. Японская прическа придавала ей величавость.
Гости уже поднимались по берегу. Рядом с Токедо шел стройный человек с европейскими чертами лица. Лишь черные глаза с едва уловимым косым разрезом да желтизна смуглой кожи выдавали в нем азиата.
Лиза выбежала встречать гостей, но сразу же остановилась. Саяки? Он тут? Странно!
— Бог мой, вы? Каким образом? — прошептала она.
Саяки почтительно наклонил голову и прошел мимо, продолжая беседовать с Токедо. Они вошли в дом и сразу прошли в кабинет Василия Михайловича.
Попов поднялся навстречу.
Токедо отрекомендовал гостя, плюхнулся в кресло, а Саяки, отвесив поклон хозяину, повернулся к Лизе, стоявшей у двери, и приложил руку к сердцу.
— Весьма огорчен, но мы не сумеем развлечь вас скучными разговорами.
Смутившись, Лиза растерянно пригласила их пройти в столовую, вставив не к месту что-то о сибирском блюде.
— Мы это сделаем несколько позже и обстоятельней! — улыбнулся Саяки. — Извините!
Оставаться дальше было неприличным. Лиза в смятении вышла и, сдавив пальцами виски, прислонилась к косяку двери. Все смешалось в ее голове. Корреспондент японской газеты во Владивостоке и — вдруг специалист по пушнине и важный представителе фирмы «Ари-Гуми»?..
В кабинете уже шел оживленный разговор. Из-за двери слышался голос Попова.
— На банк «Чосен-Спешл» в Токио? Я предпочел бы Харбин.
— Мы верим в более широкое сотрудничество. — Это уже голос Саяки.
— Я не понимаю вас?
— О-о-о… Тут все просто! — Опять Саяки. — Россия истекает кровью. Солдаты отказываются воевать. Большевики подрывают устои империи, возможно крушение, Япония, не останется безучастной. Дальний Восток и Северное побережье в сфере интересов нашего божественного Императора. Как видите, я абсолютно откровенен. — Он понизил голос, и больше ничего уловить не удалось.