Лена стояла и глядела вслед удаляющимся всадникам. Вот уже они спустились к реке и скрылись за кустарником. Уехали, а когда вернутся? Когда привезут весточку? Да, без Мирона совсем будет тоскливо.
Хлопнула дверь, из избы вышел Федот Амосов — стройный парень с красивым смуглым лицом.
— Японцы перехватывают косяки горбуши в бухте. И вверх по реке идет мало рыбы. Худо у таежных людей. Они к нам спустились заготовить юколу. Помочь бы надо.
— Конечно.
— Хорошо, что сразу согласилась. Пошли.
— Помогать? — Леночка оглядела свое платье. А Федот уже сбежал под берег.
Бесцеремонен он, — подумала Лена, но отказаться было неловко.
За поворотом реки, на косе, темнели юрты. Рядом с ними вешала с юколой. На всей отмели полно людей.
По пояс в воде бродили ловцы с маленькими неводами. Выхватывая рыбу из мотни, они бросали ее в плетеные корзины. Другие уносили ее к местам разделки.
Чистильщики ловкими движениями надрезали жабры, одним махом вспарывали брюшко и отбрасывали внутренности. Разрезали горбушу вдоль позвонка на две половины и кидали в корзины.
— Когда человека перестают просить, это худо, — раздался за спиной Леночки голос Федота. Она оглянулась и покраснела. Он глазами показал на корзину с рыбой. Лена взялась за плетеную ручку.
После весеннего паводка Бориска и Софи отправились на опробование берегов Оротукана. Полозов и Канов до половины августа бродили с лотками по верхним притокам Среднекана.
Как-то Полозов вернулся в палатку раньше Канова и решил наловить к ужину рыбы. Дело нехитрое. Крючки и лески у него всегда были в кармане. Оводы то и дело садились на засмоленную куртку. Сильные хариусы достигали вершин мелководных ключей. Знай швыряй их на берег.
— А-аа-ааа… У-уу-ууу! — раскатилось по долине.
Кто бы мог? И снова:
— Э-ээ-эээ!.. Ва-ню-ша-аа!..
Ванюша! Только один Мирон называл его так. Неужели он тут, в тайге? Полозов схватил рыбу и побежал на голос.
Через, кустарник продиралась якутская лошаденка с чернобородым всадником в седле. Так и есть — Мирон!
Увидев Полозова, он сполз с седла и, покачиваясь, протянул руки. Они обнялись и пошли рядом. Лошадь, пощипывая траву, тащилась позади. Скоро подошли к палатке. Полозов принялся чистить рыбу.
— Как ты нас разыскал? — все удивлялся он.
— Разыскать не мудрено. Вся тайга говорит о чужих людях в долине. Кулаки и шаманы распространяют нелепые слухи. Поблизости не осталось ни одного кочевья, — весело усмехнулся Мирон.
— А чему ты тогда радуешься?
— Да неужто вы ничего тут не ведаете? В России революция. Самодержавие пало, — торжественно произнес он.
— Пало самодержавие? Постой, постой… — Полозов бросил нож на рыбу и распрямился. — Ты мне все толком расскажи.
И пока Полозов жарил рыбу, Мирон рассказал о приходе к власти Временного правительства и о задачах большевиков.
Мирон достал из сумки четвертинку спирта. Полозов принес лепешки, кружки, заварил чай смородиновыми корнями.
Мирон переживал, что торговцы и кулаки времени не теряют. Они нацепили красные ленточки и ездят по стойбищам, бессовестно грабя инородцев, запугивая их голодом и всяческими небылицами.
Полозов разлил спирт по трем кружкам.
— Для Канова. Он скоро подойдет, — пояснил он.
Выпили. Беседа затянулась. Канов где-то задержался, хотя уже настойчиво ползли сумерки. В вечерней тишине звонче звенел ключ.
— Раз ты уверен в существовании промышленных россыпей, — наставительно говорил Мирон, — продолжай поиски. России туго. Война все жилы вымотала, везде разруха. Золото очень нужно. Да, на всякий случай, не худо, чтобы наши люди были в тайге. Одним словом, пока твое место здесь.
Мирон сказал ему о подозрительном корейце, об интересе Саяки к поискам золота и передал письмо от Лены.
Полозов разорвал конверт, вынул записку. — От Леночки.
«Помним. Волнуемся. Ждем. Прислушайтесь внимательней к Мирону и будьте умницей. Лена». — Полозов молча вертел записку в руках.
Появился усталый и хмурый Канов. Молча кивнул Мирону и сел за стол.
Полозов подвинул противень с рыбой и кружку.
— Зело к месту с устатка, — Канов выпил и сосредоточенно принялся за рыбу.
Мирон посмотрел на обувь Полозова и вытянул ногу в новом добротном ичиге.
— Возьми. Достану себе другие.
— И не думай! — отмахнулся Полозов. — Лучше скажи, когда дальше поедешь?
— Поутру двину. Хочу подняться вверх по реке до Таскана, побывать в Оротукане, затем на лодке спуститься ниже Сеймчана и уже зимней дорогой возвратиться на побережье. Лодку возьмем у старика Гермогена.