Кругом притихли.
Сердце Миколки чуть не выскочило в рот. Худой человек: и глаза рысьи, и прыжок хищный! — решил он.
Борцы застыли с перекошенными лицами.
Иван продолжал держать японца.
— Подножку ему, собаке! Вали! — прорезал тишину звонкий голос Петьки.
Но японец оттолкнулся, присел и, обхватив Ивана за поясницу, впился ему подбородком в грудь.
Глаза Полозова покраснели. Спина дрогнула.
Миколка зажмурился: жаль было русского.
Толпа загудела. Миколка открыл глаза. Русский держал японца над собой. Японец мотал ногами, стараясь ударить его по голове.
— А вот это уже не по-нашему! — Иван швырнул японца на песок. Тот попытался вскочить, но не смог. Полозов подошел к японцу, подал ему руку и помог встать: — А ну, живо волоки водку! Торопимся в баню.
— Хоросо! Хоросо! — закланялся тот, смешался с японскими рыбаками и тут же вручил Канову бутылки с водкой.
Иван надел рубаху и растянул на руках маленькую куртку, выигранную у японца. Оглядел толпу. Заметив Миколку, поманил пальцем.
— Эй, Хаз-Булат! А ну подойди! Кажется, в самый раз, по твоей комплекции!
Миколка стоял и растерянно моргал.
— Потопали, други! — уже крикнул кому-то Иван и, проходя, бросил куртку на плечо Миколке.
— Вот это здорово! — подбежал Петька и ощупал подарок. — Хороша штука! А сильный, черт! Как он его? Вот это мужик! Пойдем померяем?..
Мальчики поднялись в поселок, и Миколка сразу увидел деда. Тот стоял с толстым якутом, который вчера бил Петьку.
— Винокуров! Вот проклятый! — шепнул Петька и удрал.
— Почет, как спирт: радует сердце, но туманит ум, — говорил строго Гермоген и, приметив внука, подозвал, погладил по голове. — Вот он самый! Так что в случае чего… Да и хочется к месту пристроить.
Старшина сощурил заплывшие глаза.
— Та-а-ак! Рожа вроде смышленая. Крепкий, — разглядывал он мальчишку. — Будет жить у меня. К делу приучу. Не беспокойся, одна у нас кровь. Приходи вечером, подумаем, поговорим…
Над морем еще только всплывал огненный шар, разливаясь по волнам зарей, а Попов уже шагал к своему складу. Вчера капитан рыболовецкой шхуны господин Токедо пообещал привести важного гостя. Надо было проверить расчеты, с японцами. Попов занимался доставкой казенных грузов в нижние поселения, Колымы. Он сумел наладить торговлю и с приказчиками Олафа Свенсона, господствовавшего на всем северном побережье. Но американцы были все же далеко, а здесь война развязала руки японцам. Они вели себя по-хозяйски, все больше проникая в экономику края.
Попов распахнул двери склада. Открыл ставни, прошел в отгороженную там же конторку, сел за стол и задумался.
— Вы тут один? Кажется, я удачно прихватил вас, — прозвучал веселый голос. Попов поднял голову. В дверях стоял загорелый блондин.
— С кем имею честь? — спросил Попов.
— Фамилия моя Полозов. Позволите? — Полозов кивнул на портсигар и присел к столу.
Попов придвинул портсигар.
— Не умею производить нужного впечатления, а старался, — рассмеялся доверительно Полозов. — У меня небольшая просьба…
— Сколько? — понимающе перебил его Попов и полез за бумажником.
— Вы не так меня поняли, — вспыхнул Полозов. — Я не нищий.
— Чего же вы хотите?
— Четырех каюров для транспорта на Буянду, к тому же знающих разведку и старательское дело. — Полозов вынул листок бумаги, карандаш и принялся рисовать. — Вот Аляска. Тут охотские прииски, здесь Лена. Как видите, золотоносный пояс тянется с севера на юг. А почему бы не оказаться золоту и в притоках Колымы? Тут еще никто не занимался поисками.
Попов заинтересовался, но слушал с показным равнодушием.
— Война, какие там перевозки? — вздохнул он. — А кроме того, деловые люди так не разговаривают. Серьезное дело большого доверия требует! — Попов вынул серебряные часы, щелкнул крышкой, давая понять, что разговор затянулся.
Полозов призадумался. Ни денег, ни продовольствия.
— Начистоту, так начистоту, — махнул он рукой и вытащил из кармана пульку. — Эта штучка из Колымской тайги. Ну как? Достаточное основание для делового разговора?
— Откуда? — быстро спросил Попов.
— Вот этого не скажу, — улыбнулся Полозов. — Я бы не показал, да обстоятельства вынуждают просить…
— Деньги?
— Вы пророк. При всех условиях жить тут придется до зимы, а без кредита…
— Кредит? Да вы что? Нет, не могу. — Голос Попова обрел суховатую негромкость. Он долго разглядывал самородок. — Разве рубликов двадцать пять! — наконец объявил он и, вынув бумажник, выложил несколько помятых кредиток.