(Отдает деньги, забирает одежду Мерри и уходит. Когда проходит мимо окошка кухни, оттуда высовывается Бырдур)
БЫРДУР: Эльфик!
ЛЕГОЛАС: а? Что?
БЫРДУР: держи!
(сует ему большой пакет. Леголас остолбеневает)
ЛЕГОЛАС: это что?
БЫРДУР: хавка. Вы ж ничего не жрали, вот я вам и собрал тут кой-чего. От босса не убудет, а я давно так не веселился! Пока, пацан! Бывай!
ЛЕГОЛАС: благодарю!
(возвращается к своим)
ЛЕГОЛАС: держи, Мерри, вот твоя одежда. А теперь поедим.
ЭЛЛАДАН: это откуда?
ЛЕГОЛАС: Бырдур отвалил от своих щедрот. Так, че тут? О, бутерброды с ветчиной и сыром, холодные отбивные, десяток вареных яиц, копченая рыба, пирожки, колбаса, огурцы и помидоры. Живем!
ЭЛЛАДАН: это надо запить.
ЛЕГОЛАС: а вот пять баксов, пусть Мерри сбегает, купит баллон самой дешевой воды.
(Мерри дважды упрашивать не пришлось, он схватил деньги и исчез, успев только крикнуть)
МЕРРИ: только без меня не делите хавку!
(Напрасно беспокоился: Элладан и Халдир разделили честно, и когда Мерри вернулся с тремя литрами питьевой воды, они уже расположились на скамейке, на которую наскребли по карманам остатки денег. Пир был сладок и приятен, жаль только, что быстро закончился)
БОРОМИР: у нас теперь совершенно нет денег. Если, конечно, у Леголаса и Элладана ничего не завалялось.
ЛЕГОЛАС: не, это все. Предел.
ФАРАМИР: когда же день наконец кончится?
ЛУРТЦ: а тебе зачем?
ФАРАМИР: Мандос сказал, что это на один день…
МЕРРИ: а ты так ему и поверил, на слово?
ХАЛДИР: до сих пор он нас не обманывал.
МЕРРИ: ну, надо же когда-то и начинать… кстати, ни у кого не завалялось хотя бы пятьдесят центов? Я писать хочу.
ЛЕГОЛАС: иди в кустики.
МЕРРИ: так кустики стоят пятьдесят центов.
БОРОМИР: да кто узнает?
МЕРРИ: а вон, стоит полицианер…
АРАГОРН(вздыхает): ладно, Мерри. Потерпи немного.
МЕРРИ: ниче себе – немного! До вечера еще далеко!
АРАГОРН: я добуду деньги. (встает и идет куда-то. Боромир и Элладан наблюдают за ним, но он сворачивает за угол)
ЭЛЛАДАН: надеюсь, он не совершит ничего, за что его могут посадить в тюрьму? Судя по всему, здесь это делается очень, очень быстро.
БОРОМИР: я тоже на это надеюсь…
ЛУРТЦ: я пойду, гляну
(но Арагорн уже возвращается и подходит к скамейке)
АРАГОРН: идемте, поищем другой ломбард. Этот закрыт.
ЭЛЛАДАН: ломбард? Что ты хочешь сдать в ломбард?
ХАЛДИР: А… неужели перстень Барахира?!
АРАГОРН: нет, до такого я еще не дошел. Я хочу сдать в ломбард свой золотой медальон Следопыта. Идемте! А то Мерри уписается.
МЕРРИ: да! До этого как раз недалеко!
БОРОМИР: в таком случае, я заложу свой браслет.
ЭЛЛАДАН: а я серьгу и часы!
ЛЕГОЛАС: э-э… Халдир, у тебя ничего такого нет?
ХАЛДИР: только часы… но они не дорогие…
ЛЕГОЛАС: ты что, пожлобился купить себе дорогие часы? Ха!
ХАЛДИР: а у тебя, Леголас, часы дорогие?
ЛЕГОЛАС: ну… у меня вообще нет часов. Но если бы были, то дорогие!
(Они идут долго, но как назло, все ломбарды почему-то закрыты. Мерри уже даже пританцовывает)
МЕРРИ: ну, Мандос, если я обоссусь, я тебе! Я тебя!!! Я тебе это припомню! Ай-яй-яй! Мандос, чтоб ты сам так жил, как я писать хочу!
МАНДОС: Мерри, вот вам пятьдесят центов, и идите писайте.
(в переулке перед ними возник Мандос и протянул Мерри монетку. Мерри схватил ее и ломанулся в кусты, не забыв бросить денежку в корзинку для денег возле охранника)
АРАГОРН: Мандос, это было жестоко! Немедленно верните нас на остров!
МАНДОС(щелкает пальцами): что ж, вы уже дома. Посмотрим, что скажут продюсеры о вашей умбарской эпопее. По-моему, вы ее провалили с треском.
МЕРРИ(из кустов): Мандос, блин! В свои кустики я мог бы сходить и бесплатно! Чтоб ты так жил!
МАНДОС(игнорируя Мерри): вашу еду держали в холодильнике, так что она вполне пригодна к употреблению. Скоро к вам приедут гости с джокером.
(исчезает)
АРАГОРН: копать его мать!
ЭЛЛАДАН: не выражайся.
ХАЛДИР: Интересно, кто будет джокером?
ЛЕГОЛАС: может, папашку моего сюда отправят? Не хотел бы.
АРАГОРН: а вдруг папа Элронд?
ЭЛЛАДАН: нет, что ты? Папа ни за что не согласится сюда попасть во второй раз!
ЛУРТЦ: лады, чего вам? А вдруг Маухур или дедок будут? Я был бы рад!
БОРОМИР: посмотрим
(Племя пошло к своему лагерю.)
Племя Амазонок. Приключения
(Галадриэль обследовала края полянки. Ее крутые склоны невозможно было преодолеть без специального снаряжения. Но что такое какая-то жалкая гора владычице Лориена, прошедшей через Хэлькараксэ! Галадриэль решила спускаться по склону, который показался ей наименее отвесным. Но удобство спуска оказалось обманчивым: известняк расслаивался плиточками, которые съезжали под ногами. Держаться, кроме редких колючих кустов, было не за что.
Галадриэль была леди. Поэтому она спускалась молча.
А вот ее подруга по несчастью, Рохвен, пользуясь теми же способами спуска, ругала Мандоса, осыпающийся склон и колючки самыми распоследними словами)
РОХВЕН: ах ты, скотина валарская! Чтоб тебя перекинуло трижды через Эдорасскую стену! Ортханк тебе в задницу! Десять тысяч назгулов тебе в гости!
(на каком-то куске пути кустик, за который она ухватилась, вывернулся из земли, Рохвен потеряла равновесие и покатилась вниз.
Чуть ниже рос большой куст можжевельника, а рядом с ним – куст шиповника. Они переплелись, а сверху их оплел иван-чай, уже распушивший стручки.
Рохвен влетела прямо в этот куст.
К безоблачному лазурному небу взметнулись две птички, туча пушистых семян иван-чая и страшные роханские ругательства, в которых всячески склонялись Мандос, его мать, Балрог и конь Эомера.
Побарахтавшись в колючем кусте, изматерившись и выбившись из сил, роханка затихла.
Между тем Галадриэль уже достигла того места, где Рохвен сорвалась и покатилась вниз. )
ГАЛАДРИЭЛЬ(разглядывая следы): интересно-интересно. Значит, на этой горе я не одна. Кто же это? Посмотрим.
(она продолжила спуск. Через пятнадцать минут она нашла босоножку сорок второго размера)
ГАЛАДРИЭЛЬ: Рохвен. С ней что-то случилось!
(эльфийка стала спускаться быстрее и скоро обнаружила клочок рыжих волос, зацепившийся за куст. А чуть позже – обрывок купальника. Еще больше встревожившись, Галадриэль поспешила вниз. Наконец, ее взору предстал шиповниково-можжевелово-иван-чаевый куст, в котором белело роханское тело, исцарапанное до кровавых потеков.
Галадриэль легко соскользнула к кусту)
ГАЛАДРИЭЛЬ: Рохвен, ты еще жива?
(Извержение ругательств снова заставило взметнуться вверх тучу пушинок)
ГАЛАДРИЭЛЬ: значит, жива. Уже хорошо. Рохвен, слушай меня. И не ругайся. Сейчас я помогу тебе выбраться.
РОХВЕН: о-ох… треклятый Мандос! Чтоб ему ни дна, ни покрышки!
ГАЛАДРИЭЛЬ: бесполезно, он бессмертный.
РОХВЕН: ну… тогда пусть всю свою бессмертную жизнь геморроем мается!
ГАЛАДРИЭЛЬ: боюсь, что и это тоже невозможно…
РОХВЕН: ну тогда…
ГАЛАДРИЭЛЬ: помолчи, ты мне мешаешь.
(Роханка замолкает. Галадриэль начинает что-то тихо петь... вдруг ветви куста начинают раскачиваться в такт песне. Потом расступаются, освобождая пленную роханку, и Рохвен выбирается оттуда как можно быстрее. Немного уставшая Галадриэль принимается осматривать ее раны.) ГАЛАДРИЭЛЬ: ну, ничего особенно страшного я не вижу. Сейчас немножко залечу самые глубокие царапины, и мы можем спускаться дальше. И заодно посматривать по сторонам – вдруг найдем тотем…
РОХВЕН: я готова вампирку собственными руками задавить!!!! Это из-за нее!
ГАЛАДРИЭЛЬ: помолчи. Смотри под ноги.
(они спускаются молча. Вскоре откос становится более пологим, и появляется тропинка)
РОХВЕН: о! пойдем по ней?
ГАЛАДРИЭЛЬ: да. Посмотрим, куда она нас приведет.
(Между тем Красная Каска, балансируя на скользком камне, наконец решила рискнуть и… прыгнула. На другой камень. К ее безмерному удивлению, получилось. Собравшись с духом, она прыгнула еще раз. Тоже получилось. А вот третья попытка оказалась неудачной: Каска промахнулась и свалилась в поток, который тут же ее потащил вниз, безжалостно швыряя на камни. К небу вместе с ревом потока вознеслись урукхайские ругательства в адрес Мандоса, горы, речки и всего на свете. Вода вынесла Каску в плес, образовавшийся в месте поворота горной речки. Здесь было глубоко, но течение оказалось не таким сильным, и Каска наконец смогла прийти в себя и попыталась выбраться на камешки, торчащие у так называемого берега. Получилось с третьего раза. Отдышавшись, Каска осторожно полезла вверх по склону, так как потеряла всякую уверенность в возможности спуститься вниз по течению.