ГАЛАДРИЭЛЬ: Вот и меня этот вопрос очень интересует.
Глорфиндел: «Но Арвен не может уехать в Валинор, ведь она избрала участь смертной женщины»
Келеборн: «Ах, не надо напоминать мне об этом! И без того мне тяжко на сердце. Меня огорчает мой внук Элрохир. Сильно огорчает. Признаться, я до сих пор не могу поверить, что он… э-э… неправильный эльф. Мне все кажется, что это такая шутка. Он у меня такой шутник!»
ГАЛАДРИЭЛЬ (с сарказмом): о да!
Глорфиндел: «Кстати, зачем Элрохир участвует в этой игре?»
Келеборн: «Не знаю. Но моя жена хочет выиграть денег для Гондора»
Глорфиндел: «Как странно. Особенно учитывая, кто спонсор, хи-хи!»
Голос Элронда(мрачно): «Не вижу ничего смешного, Глорфи. Ты бы думал хоть иногда, прежде чем языком ляпать»
Глорфиндел: «А что? Разве я не прав? А, папа?»
Элронд(орет): «Я тебе не папа! (спокойней) Я тебе всего лишь тесть»
Глорфиндел: «ага, и владыка ты мне тоже всего лишь»
Элронд: «Ты, пожалуйста, не забывай, что я твой тесть»
Глорфиндел: «такое, блин, забудешь…»
Келеборн: «О, так кто же спонсор?»
ЭОВИН: а и в самом деле?
ГАЛАДРИЭЛЬ: Эру, и почему он такой?? (перенастраивает радио на другую волну)
Голос Орофина: «Это же надо! Сногсшибательная и головокружительная новость! Хамдира больше нет!»
(Галадриэль поднимает бровь)
АРВЕН: ой, что же произошло с Гваэглоссом?
Орофин (восторженно): «Хамдира больше нет с нами! Но зато есть Преподобный Гваэглосс, настоятель монастыря Феантури!»
ГАЛАДРИЭЛЬ: о…
АРВЕН: слава тебе, Манве, а то я уж испугалась…
Орофин: «Не, народы Средиземья, вы только представьте! Хам… то есть Преподобный Гваэглосс основал монастырь! Ха-ха-ха! Первый эльфийский монастырь! Хи-хи! Можете себе представить, ЧЕМ эти, с позволения сказать, монахи там занимаются. Вот еще владыка наш не знает об этом!»
Голос Рамила: «Ничего смешного, Орфи. В Монастыре Феантури занимаются исцелением духовных недугов».
Орофин: «О! Не знал, не знал, что ЭТО теперь так называется!»
Рамил: «О чем ты? Я туда ходил, и ничего страшного там нет…»
Орофин: «О, да, да, конечно. А впрочем, чего удивляться? Ты ведь еще тот лоховщик — тебя отымеют, а ты и не заметишь. Сделай милость, отыди от меня, ты мне больше не близнец. Все, я с тобой теперь даже и не стою рядом».
Рамил: «Не неси ерунды! Я серьезно говорю, что в монастыре ничего страшного нет».
Орофин: «Рамил, ну неужели ты такой тупой? Додумайся, о чем я говорю! Вспомни, кто такой Гваэглосс! Какого он цвета?»
Рамил: «пепельный блондин».
Орофин: «ты безнадежен…»
Рамил: «я хочу сказать, что в том монастыре нет ничего такого. Там действительно занимаются психотерапией. И больше ничем».
Орофин: «О! Психотерапией, значит? Что же Гваэглосс свою «клинику» назвал монастырем? Слово «клиника», а еще лучше – «психушка» гораздо больше подходит!»
Рамил: «А ты пошел бы в «клинику», а еще лучше – в «психушку», чтобы там излечили бы твой духовный недуг. И после исцеления ты вышел бы на публику и сказал: «меня излечили в клинике», а еще лучше – «меня излечили в психушке». И как, ты думаешь, тебя после этого называли бы?»
Орофин: «психом. Сказали бы — О! наш любимый ди-джей стал психом!»
Рамил: «вот-вот!»
Орофин: «Не-е-е… Рамил, не заговаривай мне зубы и вали-ка отсюда подальше. А то пришел тут, и уселся задницей на подлокотник моего кресла. Иди отсюда. Откуда я знаю, чем ты в том монастыре занимаешься? Не верится, что психотерапией… И почему тебя вечно тянет по всяким злачным местам? Вечно таскаешься за Хамдиром. Э! а ты не оголубел, братец?»
Рамил: «Орофин! Это не злачное место! И я — не голубой! Я же тебе говорю: настоятель Гваэглосс лечит страждущих от духовных недугов. На своем собственном примере…»
Орофин: «Стоп! Дальше можешь не продолжать и катиться колбаской до самого Ангбанда. Только ответь мне на один вопрос.»
Рамил(устало): «Ну?»
Орофин: «От чего именно Хам… настоятель Гваэглосс лечит именно тебя?»
Рамил: «Как от чего?! От… ой!…»
(Слышится уже привычный грохот в студии, потом треск, потом скрежет, потом опять грохот, потом вскрик, звук чего-то разбивающегося, рассыпавшегося, расплескавшегося, мат, опять вскрик, опять скрежет. И в конце концов — голос Орофина)
Орофин: «Р-рамил…»
Рамил (грустно): «вот от этого самого он меня и лечит… Тебе очень больно? Я принесу аптечку»
Орофин: «Рамил, ты меня не просто удивляешь. Ты меня очень сильно удивляешь. За сегодняшний день это несчастье с тобой случилось впервые».
Рамил: «Я впервые за сегодняшний день тебя удивил?»
Орофин: «Нет, ты впервые за сегодняшний день что-то уронил. Я тебя не узнаю, Рамил»
Рамил: «Я же говорю: я лечусь у Гваэглосса в его клинике, которая называется монастырем, чтобы не называться клиникой. А ты тут уже напридумывал: «голубой, голубой». Тьфу!!!»
Орофин: «Ладно, братец. Давай лучше музон какой-нибудь включим, и бегом за ведром и шваброй!!!»
(Галадриэль доплела корзину и, посмотрев на солнце, сказала)
ГАЛАДРИЭЛЬ: Надо доделывать хижину. И готовить обед.
(Галадриэль, Рохвен, Эовин и Красная Каска доделывают хижину, а именно – настилают крышу и укрепляют стены. Тхуринэйтель бродит по лагуне с острогой и высматривает рыбу, Женечка собирает в одну из готовых корзинок крабов и ракушки. При этом ракушки поднимает со дна, а крабов пинает ногами.) ТХУРИНЕЙТЕЛЬ: Э-э-э… дорогая, а тебе крабиков не жаль? Так их пинаешь, бедненьких. (видит рыбу и с криком «йаху-у!» вонзает в нее острогу)
ЖЕНЕЧКА(смотрит на трепыхающуюся на остроге рыбку, залитую собственной кровью): а тебе рыбок не жаль?
ТХУРИНЕЙТЕЛЬ: нет.
(мажет палец в кровь рыбы, а потом обсасывает его — Женечка кривится — Тхуринэйтель тоже кривится и сплевывает).
ТХУРИНЭЙТЕЛЬ: Какая гадость эта рыбья кровь!
(Женечка закатывает глаза к небу, потом продолжает собирать крабов, опять-таки пиная их. Рози на дереве собирает фрукты)
КРАСНАЯ КАСКА (точит свой топорик о камень): слышь, мелкая, а что это за фигню ты собираешь?
РОЗИ: это… наверное… дыня?
КРАСНАЯ КАСКА: на дереве?
ГАЛАДРИЭЛЬ: это — манго.
РОЗИ: думаю, это можно есть. (кидает манго в корзину, которая стоит под деревом)
ГАЛАДРИЭЛЬ: можно.
КРАСНАЯ КАСКА (Рози): а почём ты знаешь, что это можно хавать?
РОЗИ: у хоббитов на это чутье.
КРАСНАЯ КАСКА: мда, судя по тому, как вы жрё… едите… Я тебе поверю.
(Арвен доплетает четвёртую корзину)
ПОРТОФЕЛИЯ(выходит из леса): а я нашла глину! Можно теперь налепить посуды!
КРАСНАЯ КАСКА: а ты умеешь?
ПОРТОФЕЛИЯ: надо попробовать.
(Из леса выходит усталый Гиллорн с лопатой и охапкой какой-то травы. Лопату он кладёт возле хижины, траву несёт на кухню. Хоббитянки на него странно смотрят)
ЖЕНЕЧКА(вытряхивая из корзины ракушки и крабов): что это за сено?
ГИЛЛОРН: это вот – мята. А это – травки для супа.
(Рози и Женечка нюхают траву, и радостно заваривают мяту. Гиллорну дают ножик и сажают чистить рыбу. Он не возражает и молча выполняет обязанности поварёнка.)
ЖЕНЕЧКА( закапывает в угли ракушки и крабов): Это всё, конечно, хорошо. А как насчёт клозета?
ГИЛЛОРН: готов твой клозет.
(Женечка, быстро съев свой обед, идёт инспектировать туалет. Племя между тем собирается на обед. Рози всем раздает уху в кокосовых скорлупках и рыбу на листочках)
РОХВЕН: я тут второй день, а рыба мне уже надоела. Да и жрать всё время хочется… Чего б ещё пожевать?
ЭОВИН: куда тебе жевать? Ты на себя посмотри! Тебе худеть надо, а не жевать!
РОХВЕН: я Эомерчику приглянулась в теле, а не сушёной воблой. Я ж роханка, а не какая-то там эльфийка.
ГАЛАДРИЭЛЬ(холодно): Что ты сказала?
РОХВЕН: Я сказала, что роханки – это роханки, а эльфийки – это эльфийки.
ЭОВИН: только мужикам почему-то больше нравятся эльфийки…
ГАЛАДРИЭЛЬ(сердито): а некоторым женщинам – эльфы. Что очень не нравится эльфийкам.