«Вот и всё… – подумал Свиридов. – Ну да, обычное дело. А ты что, ждал выражений соболезнования? Это для тебя Дима сынок, кровиночка, а для других он – „эта публика“. Застрелили бандита – туда ему и дорога! Какая причина для всенародной скорби? Сколько таких вот молодых парней ежедневно гибнет на дорогах, от несчастных случаев и в „горячих точках“? Оплакивать всех – времени не хватит…».
В крематории они были только втроём: Аня, Зинаида Матвеевна и сам Свиридов. Он ждал появления на похоронах крутых парней на «джипах» и «мерседесах», однако никто из «соратников» его сына так и не явился – надо полагать, у них на то имелись свои резоны.
Зинаида Матвеевна, вопреки опасениям Алхимика, смерть внука перенесла спокойно – она давно уже поставила на нём крест. Всплакнула, вытерла слёзы и тихо сказала Саше:
– Прости меня, сынок. Проглядела я его… И его, и Анечку…
Александр Николаевич промолчал, подумав про себя: «Все мы виноваты, мама, – и я со своей наукой, и Людмила со своими запросами-замашками… Что уж теперь виноватых искать…».
Аня тоже долго молчала и только уже на поминках зло и коротко бросила:
– Сегодня он, завтра я – все там будем. Бежим за золотым туманом, спотыкаемся и ломаем себе шеи. – Опрокинула в рот гранёный стаканчик с водкой, вытерла губы тыльной стороной ладони и добавила: – Вот такая эпитафия…
Самому же Саше было тяжело – он даже не ожидал от себя такой реакции. «Человек смертен, – размышлял он, по привычке раскладывая мысли по полочкам – так, как он обычно делал при обдумывании какой-нибудь научной проблемы, – а дети – это его продолжение и шанс на истинное бессмертие… Когда уходят старики – это нормально, это закон природы, а вот когда умирают – и тем более гибнут – молодые… Родители тяжело переживают смерть своих детей потому, что лишаются этого продолжения и этого шанса… И вдвойне тяжело, когда ты знаешь: другого шанса у тебя уже не будет – не те годы…».
Он подолгу засиживался теперь в лаборатории после конца рабочего дня, загружая мозг работой и оттягивая возвращение в свою пустую квартиру, где горькие мысли тут же накидывались на него голодными комарами, зудели и жалили. Однако даже в его рабочем кабинете выползали из тёмных углов призраки воспоминаний – так было и на этот раз.
Саша вспомнил, как маленький Дима упал с ледяной горки и расшиб нос, но держался изо всех сил, чтобы не расплакаться, и только повторял сквозь зубы: «Я мужчина потому что…». Он вспомнил, как они играли с сыном в «морской бой», передвигая по клеточкам карты пластмассовые кораблики, и яростно спорили над каждым ходом, не желая уступить друг другу; вспомнил, как сын хвастался своими успехами в каратэ, демонстрируя отцу ужимки и прыжки с экзотическими названиями. Но Александр Николаевич никак не мог вспомнить, где же пролегла та роковая грань, переступив которую, Дима стал неотвратимо соскальзывать в чёрное никуда.
Да, сын верховодил в дворовых компаниях, кулаками отстаивая своё первенство среди сверстников, но такое было во все времена, и маленький Саша в своё время тоже через это прошёл. Так почему же Саша стал Александром Николаевичем, а Диме никогда уже не быть Дмитрием Александровичем? Может, это произошло потому, что сменились приоритеты? Дети перестали хотеть стать космонавтами – героями сделались доморощенные «крестные отцы», и тёк в юные души яд видеокассет, внушавший незатейливые истины: «Прав тот, кто сильнее и безжалостнее, кто лучше дерётся и лучше стреляет! Если ты настоящий „парень из стали“, то возьми этот мир за глотку и вытряси из него как можно больше денег – тогда ты король! А убить человека – это же так легко и просто, смотри!». И этот яд действовал…
Аня хоть окончила институт культуры, не скатилась до уровня «интердевочки», а Дима поступил только для отмазки от армии, взял пару призов на каких-то соревнованиях, а потом с головой нырнул в уголовную романтику, прельстившись «лёгкими» деньгами. Ушёл из дома, жил у какой-то девицы, а потом его след и вовсе затерялся. С тех пор Свиридов видел сына всего два раза – третий раз он увидел его уже в морге…
Механически роясь в ящиках своего рабочего стола, Александр Николаевич вдруг нашёл книжку – ту самую, недочитанную, про дракона и рыцаря. Подчиняясь внезапному внутреннему импульсу, он открыл её на последней странице и прочёл:
– Нет, не верю, – сидевший за письменным столом пухлый человечек небольшого роста бросил на стол распечатку и сердито покачал лысой головой. – Чушь! Это не может быть подлинником – никак! Драконы, рыцари, магия – это же типичная фэнтези!