«Как я ненавижу этот металл… – думал дракон. – Проклятый колдун… Его заклинание сработало – я собирал это золото тысячелетиями, собирал и собирал, хотя мне от него нет никакой пользы… Я жёг и убивал, околдованный его злым блеском, – на этих слитках и монетах запеклась кровь тысяч и тысяч людей… И теперь я стерегу ненужное мне золото, и обречён стеречь его до скончания дней… А если я не уберегу своё сокровище, и кровавого золота вновь коснётся солнечный луч, в этот мир придёт беда – большая беда… Проклятый колдун – он всё рассчитал на много лет вперёд…»
Алчущие злата не раз приходили в северные горы, добирались они и до пещеры, хотя обычно дракон встречал непрошеных визитёров ещё на дальних подступах к сокровищнице. Он разбирался с золотоискателями быстро, не вступая с ними в бесполезные дискуссии о вреде жадности и корыстолюбия, – поджаривал их вместе с конями и латами, а чудом уцелевших добивал когтями и зубами. Но шли годы, крылатый ящер старел и слабел, и всё реже покидал пещеру. И всё чаще дракон с невольным страхом думал о том, что будет, когда он не сможет защитить от добытчиков своё проклятое золото.
Под потолком с противным писком метнулась летучая мышь, прошуршав кожистыми крыльями, и хозяин пещеры приоткрыл глаза. «Летучие мыши днём обычно спят, гроздьями свисая вниз головами, – мелькнуло в драконьей голове. – Значит, эту что-то потревожило…» Точнее, мысль не мелькнула, а лениво проползла – в последние десятилетия дракону трудно стало даже думать. И тут он понял, что именно встревожило летучую мышь.
Драконы владеют собственной магией – без неё первый же огненный выдох стал бы смертельным для самого крылатого ящера. И сейчас при помощи этой магии старый дракон увидел – к пещере направляется целый отряд рыцарей. «Много… – подумал он. – В былые времена я расправился бы с ними со всеми всего за пару минут, но сейчас… Надо встать и встретить гостей как подобает – эти жалкие людишки совсем забыли страх. Нет, не забыли – страх вытеснен жаждой наживы… Ну что ж, идите, милости просим…».
Дракон с усилием приподнялся и пополз к выходу. Золото сыпалось под его лапами, стекало жёлтыми звякающими ручейками; он увязал в нём, как в зыбучем песке, однако полз и полз. Дракон хотел принять свой последний бой на пороге своего дома – он почему-то не сомневался, что этот бой будет для него последним. И он успел доползти до выхода из пещеры.
Первых троих рыцарей, ступивших в тёмный зев драконьего логова, встретил клубок рыжего огня. Все трое сгорели в мгновение ока – не спасли ни доспехи, ни мокрые попоны, которыми они предусмотрительно обернулись. Кривые когти дракона растёрли жирный пепел – это было всё, что осталось от отчаянных смельчаков, – и ящер с утробным рыком высунул свою уродливую голову наружу. Высунул – и тут же пожалел об этом.
Рыцари сэра Гая не дрогнули – они привыкли видеть смерть в любом её обличии и относились к ней философски: «Все мы когда-нибудь умрём». Со всех сторон в дракона полетели арбалетные стрелы, навылет прошивающие панцирь, и одна из них угодила точно в налитый кровью глаз чудовища.
От рёва раненого дракона дрогнули скалы. Ящер не остановился – он выползал, вытягивая из пещеры свое старое, но всё ещё могучее тело. Однако прыть у него была уже не та – воины проворно отскочили, и удары страшных лап только раскрошили каменные глыбы, громоздившиеся перед пещерой. «Погодите, – думал дракон, – дайте мне только вытащить хвост – я вам все кости попереломаю… Жаль, что я не могу уже метать огонь без передышки – мне нужно время, чтобы собрать силы для следующего пламенного выдоха…». И в это время в широкую грудь дракона вонзилось рыцарское копьё.
Анри Бургиньон подскакал к ящеру со стороны выбитого глаза и нанёс удар прежде, чем дракон успел повернуть голову на дробный стук копыт. Рыцари приветствовали успех барона радостными криками, которые тут же сменились воплями ужаса. Отважный всадник не успел увернуться – тяжёлая лапа смяла его; из-под расплющенных лат брызнула кровавая жижа. Но тут же в эту лапу глубоко врубился боевой топор, пробивший чешую.
Граф Карнарвон не спешил лезть в драку – он руководил боем, намереваясь вступить в битву в последний, решающий момент. Он видел, что дракон слаб, и предчувствие победы горячило кровь старого вояки. Но сэр Гай видел и то, что победу придётся оплатить дорогой ценой – драконья броня сопротивлялась мечам и копьям рыцарей, тогда как взмахи когтей чудовища рвали людей и лошадей на куски. «А вот если, – прикинул граф, приглядываясь к огромному валуну, нависавшему прямо над входом в пещеру, – подтолкнуть этот маленький камешек? Он весит не меньше, чем сторожевая башня моего замка, и еле держится…».