— Итак, Олег, ты свалил бремя ответственности на криминального авторитета и сейчас отправляешься в Челябинск, где и будешь дожидаться результатов? — после длительной паузы произнес генерал.
Эти слова заставили Костикова поежиться, словно волна лихорадочного озноба прокатилась по телу.
— Видеокассету ты тоже оставил ему, — в том же тоне продолжал Лимонов. — Теперь у тебя на руках не осталось никаких страховок.
— Почему же? В почтовом конверте вместе с кассетой было вот это…
Костиков открыл кейс, вынул и протянул ту самую записку, которая так развеселила Валдая. Лимонов внимательно прочитал записку: «Мудаку, который мнит себя губернатором. Если ты не снимешь свою кандидатуру, еще три подобных сувенира покажут по центральным телеканалам. Доброжелатели».
— Если это не пустые угрозы, то дело может иметь далеко идущие последствия, — заметил Лимонов.
— Знаешь, Валдай сказал мне то же самое — Костиков сообщил это для самоуспокоения. Однако какого-то конкретного практического значения этот вывод ни для него, ни тем более для Лимонова не имел. — Что еще ты можешь сказать о записке?
— Обыкновенный лист бумаги стандартного формата для принтерной печати, — ответил Лимонов.
— Послушай, Вик, — обратился к нему Костиков так, как называл его еще в студенчестве, — а если попробовать проверить листок на отпечатки пальцев?
— Сколько человек держало его в своих руках?
— Кроме нас двоих, только Сазонов и Валдай.
— Сазонов… Это глава твоего избирательного штаба?
— Он самый, — ответил Костиков.
— Надежный человек?
— До сих пор — да.
— Оставь письмо мне, посмотрю, что из него можно выжать, — сказал Лимонов.
Костиков тут же кивнул.
— А конверт? — спросил Лимонов.
— Конверт? Какой конверт? — переспросил Костиков.
— Ты сказал, что послание и кассета были в конверте, не так ли? — сказал Лимонов.
— Ах да, я совершенно забыл, — спохватился Костиков. — Он снова открыл кейс, быстро отыскал объемный конверт желтого цвета и протянул Лимонову. — Возможно, что они находятся не там, откуда был послан конверт, — сказал он, глядя, как Лимонов принялся рассматривать отправительные штемпеля.
— Да, вполне возможно, — согласно кивнул Лимонов и положил конверт туда же, куда и послание.
— Теперь, Вик, ты знаешь причину моего приезда в Москву, — сказал Костиков. — Если из всех моих стараний ничего не выйдет, придется подчиниться и снять свою кандидатуру с выборов.
Лимонов не на шутку заволновался. Тот, кто был знаком с ним близко, знал, что сильное нервное волнение Лимонова выражалось в курении. В спокойной обстановке он почти никогда не курил. Но как только начинал волноваться, тут же брал в руки сигарету. И чем сильнее было волнение, тем чаще он курил. По этой причине в его рабочем кабинете, городской квартире и загородном доме всегда была пачка сигарет. Даже личный водитель, зная подобную черту в характере своего шефа, на всякий случай держал в бардачке служебного автомобиля пачку сигарет.
Удивительно, но при всем своем волнении Лимонов никогда не терял контроль над ситуацией.
— Мы с тобой знаем друг друга тысячу лет, и мое желание помочь тебе совершенно искреннее, — сказал Лимонов. — Жаль, что ты счел приемлемым обратиться не ко мне, а к Валдаю.
— Все, что в моих силах, сделаю, — продолжил он, покачивая желтым почтовым конвертом, в который начал вкладывать записку с угрозами. — Остальное будет зависеть не от меня.
Последнюю фразу Лимонов произнес с загадочной многозначительностью. Трудно было понять, то ли он намекает на Валдая, то ли на Комбата, то ли на самого Костикова.
— Ты о чем? — сбитый с толку мудрым изречением, спросил Костиков.
— О том, что ни моя служебная должность, ни мои личные связи не помогут избежать тебе краха в случае, если Валдай и нанятый им человек провалят дело, — пояснил Лимонов.
Костиков лихорадочно обдумывал создавшееся положение. Возможно, он и в самом деле поступил неосторожно. Еще в первые годы новой политической ситуации в стране, накануне распада огромной социалистической империи, когда он задумал оставить юридическую карьеру и податься в большой бизнес, он предусмотрительно обзавелся несколькими фальшивыми паспортами. Теперь по одному из них, на имя Свиридова Геннадия Олеговича, Костиков прилетел в Москву. Прилетел для того, чтобы попросить помощи не у Бориса Осиновского — известного олигарха и основного спонсора своей предвыборной кампании, и не у Виктора Лимонова — генерала юстиции и своего старинного приятеля, а у Паши Валдая — крупного авторитета, известного в криминальном мире третейского судьи.