— Да ты прав, друг. За десять лет вода в океанах поменялась, не то что люди…
— О чем ты, Виктор Владимирович? Опять настроение хреновое?
— Да, Игорь Николаевич. Из нас двоих ты один сохранил честь. Я тебе и звоню, чтобы предупредить, не заезжай ко мне. Не сможем мы увидеться.
— Что, в командировку? Надолго?
Лимонов помолчал некоторое время, а затем глухо ответил:
— Навсегда. Говном я оказался. Мне стыдно перед тобой… Перед Комбатом… Перед друзьями, с которыми породнился в Афганистане. Я не выдержал экзамен жизни. Прости меня! Прости!
И Лимонов, положив трубку, обреченно и тяжело вздохнул, вышел из-за рабочего стола и нетвердой походкой направился в комнату отдыха, смежную с рабочим кабинетом. Там он уединился, запершись изнутри.
Через полчаса помощник Игнатов услышал пистолетный выстрел, прогремевший в кабинете шефа. А еще через полчаса слесарь в присутствии свидетелей вскрыл запертую дверь комнаты отдыха.
Рубцов дочитал статью в газете, отложил ее в сторону и набрал номер телефона редакции.
— Пригласите Николая Логинова, — попросил он.
— Логинов слушает.
— У тебя получилось! Поздравляю! — узнал он голос Рубцова.
— О чем ты говоришь? Без тебя ничего бы не было.
— Ну, не скромничай. А хочешь, я тебе подкину еще одну тему?
— Какую?
— Заинтересован? Тогда приезжай, обсудим, — сказал Рубцов и положил трубку, оставив заинтригованного друга без ответа.
