– Почему?
– Зачем нас поселили в столь козырное место? Ведь этот босс не дурак. Он должен был понимать, что в таких тепличных условиях, даже с тем минимумом, что нам дали, прожить два месяца не так уж и сложно. Тем более, что люди здесь подобрались битые жизнью, не шибко избалованные ее милостями.
– Ну, не знаю… Хотя я не назвала бы условия тепличными. Это смотря кому как.
– Вот я и теряюсь в догадках, – задумчиво продолжал Гараня. – Что-то здесь не чисто. Я все время возвращаюсь к мысли, которую ты высказала в самом начале, что на этом острове мы и останемся. Навсегда. Но зачем босс все это затеял? Вот в чем вопрос. Как разгадать его замыслы?
– Может, я была не права? – с надеждой сказала Фиалка. – Ляпнула тогда не подумав.
– У женщин хорошо развита интуиция, – хмуро ответил Гараня. – Поэтому я склоняюсь к тому, что в тот момент на тебя нашло наитие.
– Господи! – простонала Фиалка. – За что мне все это?! Я ведь еще молода. Мне жить хочется! Оставили бы нас в покое… пусть и на этом острове. Как-нибудь выкарабкались бы.
– Всем жить хочется, – веско сказал Гараня. – Или почти всем, – буркнул он себе под нос. – А насчет того, чтобы выкарабкаться… – Он пытливо посмотрел на девушку. – Чтобы выкарабкаться, нужно здорово постараться. А возможно, и рискнуть. По-крупному рискнуть. Притом той же самой жизнью, за которую все мы так цепляемся. Как тебе такой вариант, слабо?
Фиалка не ответила. Прикусив нижнюю губу, она старалась сдержать слезы.
– А мы в гребаной Африке рискнули… – Гараня покачал головой. – Наверное, в тот момент нам моча в головы ударила. Так вот, та гнусная еда, которой мы питались у повстанцев, через неделю после побега с их базового лагеря начала казаться нам манной небесной. Все познается в сравнении…
Гараня надолго умолк. Фиалка, которой не терпелось узнать финал его африканской одиссеи, наконец не выдержала:
– Ну и что дальше?
– Дальше… А дальше мы похоронили по дороге двух товарищей: одного укусила змея, а второму крокодил отгрыз ногу, и он истек кровью. И дошли. Как говорится, на автопилоте – от нас остались одни лишь кожа да кости. Нам еще повезло – на нас случайно наткнулся отряд правительственных войск, который искал тех самых повстанцев.
– А потом? – От нетерпения Фиалка заерзала.
– Суп с котом, – беззлобно огрызнулся Гараня. – Потом нас продержали месяц в тюремном лазарете, а затем нам пришлось посидеть еще и в самой тюрьме. Нас все выспрашивали, что мы делали в джунглях и не связаны ли мы с повстанцами. Хорошо, хоть не били – все-таки иностранцы, белые…
Гараня снова подбросил дров в огонь, который постепенно начал затухать, втягивая свои длинные оранжевые языки внутрь золотой сердцевины горящих поленьев.
– И долго тебе пришлось сидеть в тюрьме? – спросила Фиалка.
– Три месяца… – буркнул Гараня. – В конце концов нас отправили на родину, там еще немного подлечили в санатории – две недели, заплатил профсоюз летчиков – и вышибли вон. Вот и весь сказ. Так что теперь ты понимаешь, откуда мне известны азы выживания в экстремальных условиях. Я многому научился у повстанцев. Это дети природы, которым по недоразумению, а скорее по чьему-то злому умыслу всучили в руки автоматы Калашникова. Я так и не понял, какие они преследуют цели своей борьбой. Вообще-то повстанцы нас не обижали, относились к нам по-доброму. Делились с нами последним куском.
– Дома тебя ждали? – прямо спросила настойчивая Фиалка.
– Ждали, – угрюмо ответил Гараня. – Повестка в суд на развод и ордер на мое имя. Жена ушла к другому. Но поступила со мной честно – оставила мне квартиру и необходимые вещи.
– Стерва! – злобно сказала Фиалка. – Как она могла так поступить?!
– Не смей ее так называть! – вскинулся Гараня. – Она в общем-то права. Я пропал где-то в Африке, от меня ни слуху ни духу, работы у нее нет, кормить сына нечем… я уж не говорю об одежде и прочем. Что она должна была делать? Молчишь? То-то. Как говорится, чужую беду руками разведу… А тут ей подвернулся хороший мужик с деньгами – бизнесмен. Вот она и вышла за него замуж, пребывая в твердой уверенности, что меня уже нет в живых. Что ж ей, до скончания века нужно было куковать соломенной вдовой?
– Но ведь ты вернулся!
– Вернулся. Ну и что?
– Как это – что? Ничего себе… Ну пожила с этим бизнесменом, помог он ей – спасибо ему. Она должна была повиниться перед тобой и вернуть все на круги своя. Ведь законный муж ты. Или она совсем тебя не любила?
– Не знаю… – глухо ответил Гараня. – Нет, – быстро поправился он, – думаю, что любила. Все дело в том, что к моему приезду домой она уже носила под сердцем ребенка… от нового мужа. И как, по-твоему, она должна была поступить?
Фиалка потупилась. Сказать ей было нечего. А Гараня продолжал:
– Вот так и закончилась мря семейная жизнь. Да и жизнь вообще… По крайней мере, мне тогда так думалось. И я запил. Мне на все было наплевать. На первых порах она пыталась меня увещевать – не на прямую, а подсылая наших старых друзей и подруг, но я был глух к их советам и наставлениям. В конце концов от меня все отвернулись… ну а дальше ты знаешь. Меня поймали по пьянке, как глупого кролика, и привезли на этот остров…
Издалека донесся приглушенный расстоянием злобный рев рассерженного леопарда. Фиалка инстинктивно вздрогнула и как бы невзначай прильнула к плечу Гарани. Он не отодвинулся.
Глава 28
Малеванному и Люсику свежее и даже прохладное утро бодрости и хорошего расположения духа не добавило. Кошмарная ночь давала о себе знать пароксизмами страха и неуверенности. И одному и другому очень не хотелось покидать хижину – вдруг леопард притаился на опушке леса? – но иного выхода не было.
Лишь после скудного завтрака (они доели рыбу; теперь уже Люсик не стал кочевряжиться) вор немного пришел в себя и решительно сказал:
– Все, Лукьян, надо шебаршиться. Если повесим уши, нам хана.
– Что вы предлагаете? – уныло спросил Люсик, не без основания полагая, что Малеванный может послать его в джунгли, например собирать сушняк.
– То же, что и вчера. Будем искать бомжа,
– Попробуй отыщи его… Возможно, бомжа уже сожрал леопард, – высказал предположение Люсик, которого приводила в трепет одна лишь мысль о том, что ему придется продираться через заросли, где за каждым кустом или деревом может таиться разъяренный зверь.
– Эту сволочь и кувалдой не добьешь, – зло от ветил вор. – Так что не переживай, он где-то шляется живой и здоровый. Между прочим, ты заметил, что куда-то исчезли подмоченные спички?
– Заметил.
– И куда они могли деться, как ты думаешь?
– Наверное, дождем смыло.
– Как бы не так. Уверен, что бомж затарил спички в свой рукосуй. Он туда все подряд пихает. Запасливый хмырь…
– Зачем ему эти спички? Они ведь испорчены.
– Не скажи. Думаю, если хорошо их подсушить, то что-то может получиться. Хоть одна спичка, да загорится. Уверен, что наш бомж сейчас сидит где-то в джунглях возле костра, трескает что-то вкусненькое и в ус не дует.
– А если он присоединился к тем… – В глазах Люсика мелькнул зловещий огонек.
– Тем лучше для нас. Убьем одним выстрелом двух зайцев. – Хищно осклабившись, Малеванный попробовал пальцем остроту режущей кромки мачете.
– Неплохо бы… – Люсик мечтательно прищурился.
Вор искоса посмотрел на него с одобрением и сказал:
– Но нам нужно хорошо подготовиться к походу.
– Как?
– Молча. У нас мачете больше, чем нужно. Сделаем из них копья. Тогда никакая зверюга нам не будет страшна. Главное – не дрейфить.