ВИКТОР (встает.) Сейчас поставлю.
В комнате гаснет свет.
Катя, какой чай? Сок же есть!
В темноте снова раздается общий нервный хохот.
Та же комната. В центре стола — керосиновая лампа и большая банка с помидорами. В нескольких местах комнаты — на журнальном столе, серванте — расставлены свечи. Входит Людмила, в сердцах бросает сумочку на диван, падает в кресло. Из кухни появляется Катя.
КАТЯ. Привет! Я тут пытаюсь картошку пожарить, только примус все время гаснет. Техника — полный отстой! Что делать?
ЛЮДМИЛА. Ты еще спроси — кто виноват…
КАТЯ. Ты чего такая — на метле?
ЛЮДМИЛА. Ученик у меня на другом конце города. Приезжаю, как обычно, а его мама мне говорит: «Сережа заболел. Я вам звонила — звонила, чтобы предупредить». Я ж не стану ей объяснять, что у нас телефон отключили. Полдня проездила. А мне сегодня еще контрольные проверять. Опять при свечах буду сидеть. С керосинкой не могу — так воняет.
КАТЯ. Ма! Я тебе тут привезла… (Выходит на кухню, возвращается и ставит на стол коробку.) Вещь — супер, специально для подводников. Тут радиоприемник плюс фонарь. На батареях. (Включает приемник, слышна тихая музыка.)
ЛЮДМИЛА. Солнышко, спасибо тебе. (Целует ее.) Ну что, пошли бороться с примусом?
КАТЯ. Не, мне уже идти пора. Я вообще на минутку заскочила, фонарь отдать и узнать, как вы туг. Ты бы хоть с работы мне звонила.
ЛЮДМИЛА. В учительской телефон вечно занят.
КАТЯ. Без телефона — еще туда — сюда, но без воды… Я картошку почистила, а потом из ковшика руки полчаса отмывала!
ЛЮДМИЛА. Там мне осталось? Сольешь?
КАТЯ. Вы откуда воду носите?
ЛЮДМИЛА (старается говорить весело.) Кафешка через дорогу. Пока пускают. Жалеют. Говорят: «Вам надо коромысло купить — легче будет». А я им объясняю, что когда коромысло придумали, тогда еще «хрущевок» не было. Не зря у нас лестничные площадки клетками называются. С коромыслом — застрянешь.
КАТЯ. Что папа?
ЛЮДМИЛА. Уговаривает потерпеть. Ходит за водой, таскает консервы, воюет с примусом. Говорит, что еще немного — и обедать будем в ресторане. Каждый вечер.
КАТЯ (обнимает Людмилу, целует ее.) Все, мамуль, я понеслась.
ЛЮДМИЛА. Ладно. А я пока буду вещи собирать. Начну с зимних. Чем бы ни закончилось — а складываться надо.
КАТЯ. Последнее китайское предупреждение: если что… Мой адрес вы знаете. (Уходит.)
Оставшись одна, Людмила открывает шкаф, достает дорожную сумку и начинает складывать одежду.
Входит Виктор. В руках у него несколько рулонов обоев и бутылка водки.
ВИКТОР. Привет! (Ставит бутылку на стол, около банки с помидорами.) Ух ты, музыка! Откуда?
ЛЮДМИЛА. Катя подарила.
ВИКТОР. Душно у нас…
ЛЮДМИЛА. Что ты хочешь? Полдня примус горел. Но картошка все равно полусырая.
ВИКТОР. Под водочку и такая сойдет.
ЛЮДМИЛА. Есть повод?
ВИКТОР. Сразу два! С какого начать?
ЛЮДМИЛА (смотрит на него с надеждой.) Не пугай меня.
ВИКТОР. Люда, все как нельзя лучше! Я только что с фирмой говорил…
Таинственная пауза.
ЛЮДМИЛА. Ну?!
ВИКТОР. Угадай, сколько?
ЛЮДМИЛА. Вить! Не зли меня!
ВИКТОР. Семьдесят!
ЛЮДМИЛА. Вить… Я… Хватит, да? Все, сил больше нет. Примус, ведра, свечки… Вить, ты гений. Честно, я не думала, что у тебя получится их до такой суммы дожать. Здорово! И себе квартиру получше найдем, и Кате останется…
ВИКТОР. Смотри. (Распаковывает один из рулонов, разворачивает, прикладывает к стене.) Нравится?
ЛЮДМИЛА. Очень. Только с обоями все-таки надо было подождать, вдруг комнаты будут нестандартного метража. Придется докупать… Или наоборот…
ВИКТОР. Какого — нестандартного? У нас тут все меряно-перемеряно. Эти — в спальню, а сюда, в большую, что-нибудь посветлее поищу. (Пауза.) Завтра — послезавтра и начну. (Пауза.) Ну что, за стол? Как-никак, праздник сегодня. Мир, труд, май! Вот за труд и выпьем, за начало ремонта.
ЛЮДМИЛА. Витя, ты что? Какой ремонт? Где?