— Бедный Йорик!
Интересно, откуда выплыла эта странная фраза? Керл чуть пошевелил плотно сжатыми губами, пытаясь повторить:
— Бедный Йорик!
— Сделать похолоднее?
Он не ответил. Откуда она знает, что Керл любит холодную воду? Раньше он всегда мылся лишь ледяной водой и презирал шампуни, жидкое мыло, разного рода губки, щеточки и аквамассажеры. Откуда она все это знает? Чувствует? Или, может быть, вызубрила наизусть досье на гладиатора Керла Вельхоума?
Должно быть, он неважно выглядит. Тело исхудало и покрылось синими пролежнями; атрофированные руки и ноги напоминают корявые сучья погруженного в липкий ил дерева. Неважно.
В первый раз ему было очень неприятно, когда она положила его тело в ванну. Беспомощный, лишенный одежды, уродливо–неподвижный, доступный чужим взорам. Он и прежде редко раздевался, тем более на людях, проводя большую часть жизни под броней гимпиора. Очутившись в ванне, которую заливали яркие лучи света — он чувствовал их кожей, — Керлу захотелось спрятаться или хотя бы перевернуться на живот. Но он знал, что не сможет сделать этого. Гораздо проще было умереть, но и это было недоступно. Она зорко следила за тем, чтобы Керл не захлебнулся. Вскрыть бы себе вены, подобно этому, как его… О ком рассказывал Квинт Курций.
Старина Квинт! Славную недельку они провели тогда на Соммете. Керл мысленно улыбнулся, вспомнив кривые рожи порядов, когда на его удостоверении ставили выездную визу. Он не доставил им удовольствия скомпрометировать себя и не поддался ни на одну их провокацию. Паци лишь осталось пожелать Керлу доброго пути. А он послал им воздушный поцелуй. Это было великолепно!
Она словно почувствовала, что Керлу хочется лечь на живот. Руки приподняли негнущееся тело и перевернули его. Голова вновь оказалась на мягком валике. Где–то у самого носа плескала вода. Если бы Керл мог высунуть язык, то, верно, дотянулся б до нее. Что–то шершавое и мягкое одновременно принялось тереть спину.
Это было приятно, и Керлу захотелось зажмуриться. Как жмурится кошка, когда ей чешут за ухом. Теплая волна пробилась сквозь кожу в омертвелые мускулы. Керл попробовал пошевелиться. Нет, только показалось. А как бы было великолепно, если бы его тело вдруг ожило, он встал и сомкнул пальцы на тонкой шее.
Гладиатор Керл Вельхоум.
Шея обычно тоненько хрустит, если ее сильно сдавить пальцами. И тут же становится скользкой от крови.
Интересно, успела бы она удивиться?
Интересно, смог бы он сомкнуть пальцы?
Шершавое коснулось пяток. Стало чуть щекотно. Затем мягкие руки обработали пальцы ног, вычищая несуществующую грязь.
Тело Керла вернулось в исходное положение. Шершавое коснулось груди, живота, (малыш, ты не слишком привлекательно смотришься!), ног. Точно так же делала Гэй с Оргуски, подобравшая его, раненного, у своего дома. Керл тогда был еще молокососом и по собственной глупости имел неприятную встречу с ночным патрулем. Он не помнил точно, сколько президентских леопардов он уложил и как сумел уйти от погони. Гэй подобрала его, спрятала и долго лечила. Скорей считала, что лечила. На Керле обычно все заживало, как на кошке. Он мог уже на третий день покинуть ее дом, но на него была объявлена охота, и гладиатор счел, что лучше отсидеться. Гэй точно так же купала его, медленно ведя рукой от иссеченной синеватыми венами шеи к ногам. Где–то на полпути она обычно возбуждалась и, не снимая халата, лезла в воду. Тяжелая ткань набухала и неохотно пропускала руки Керла к округлым бедрам.
Она начала теребить его шевелюру. Волосы пока жили, но Керл подозревал, что скоро они начнут выпадать. Облысев, его голова будет смотреться весьма уродливо.
Зажурчала, убегая, вода. Керл был извлечен из ванны и помещен в сушильню. Горячие струи приятно обжигали тело, теплыми язычками проникая в самые крохотные щели. Это смутно напомнило Керлу его безумное путешествие по Огненной пустыне в Мераске. Это было давно, когда он был горяч и неумен. Как–то Керл поспорил, что пересечет пустыню в Мераске — самое страшное место на планетах Содружества. Пари равнялось десяти тысячам кредитов. Керлу было известно, что пройти надо всего шестнадцать миль, что температура здесь достигает семидесяти градусов по Цельсию. Он знал обо всем этом, но не предполагал, что значит семьдесят по Цельсию. Он не предполагал, что значит шестнадцать миль, когда воздух напоминает расплавленный кисель, вязко обжигающий рот и трахею. Условия пари были жесткими, и он должен был идти без сопровождения гиппера. Если бы Керл упал, то так бы там и остался. Керлу захотелось упасть уже после первой мили. Но он стиснул зубы покрепче — тогда он еще мог это сделать — и шел. Каждый глоток воздуха был невообразимой пыткой, лицо и обнаженные кисти рук горели так, словно на них капали кислоту.
Он пришел к роднику, где его ждали, через десять часов. Лицо и руки были багрового цвета, одежда превратилась в пропитанный солью панцирь. Отправляясь на эту веселую прогулку, он весил двести десять фунтов, когда же его взвесили в госпитале — всего сто пятьдесят. Местный док сказал, что организм обезвожен до такой степени, что Керлу не выкарабкаться. Организм был и впрямь порядком обезвожен — когда по ноге Керла стучали пальцами, раздавался глухой стук, словно от соприкосновения с доской. В остальном доктор ошибся. Керл не только выжил, но через семь дней покинул госпиталь, дав зарок никогда не впутываться в подобные авантюры. Весь его выигрыш ушел на лечение. Через месяц на турнире в Лондоне он убил пятерых противников.
Кожа ощутила легкое прикосновение материи. Керла облачили в чистые брюки и куртку. Затем он почувствовал, что вновь летит по воздуху, поддерживаемый ее руками. Неужели она столь сильна? Если так, то Керл проявил большую оплошность, недооценив ее. А скорей всего, он здорово потерял в весе. Не меньше сорока фунтов. Скоро его придется помещать под капельницу.
А пока она кормила своего пленника с ложечки, заверяя, что сегодня он ест клубничный мусс. Керл не чувствовал вкуса, но ему хотелось верить, что это правда. Еще он не отказался бы от бокала хорошего пива, но она не предлагала ему пиво, а попросить об этом Керл не мог. Не мог…
На Новой России в свое время пользовалась популярностью водка «Витязь Илья», на этикетке которой был изображен здоровенный бородатый тип с увесистой дубиной в руке. Кто такой витязь и кто такой Илья, никто толком объяснить не мог, но валила эта штука с ног подобно дубине этикеточного бородача.
Керл никогда не пил перед боем ничего, кроме сока, зато Диг Фейстерс глотал стакан за стаканом. Завтра им предстояло драться. Сначала парой против команды из шести новичков, а затем, если оба уцелеют, и не получат серьезных ран, друг против друга.
Они сидели в баре «Гибель трусливых паци» и обсуждали план предстоящего поединка. Говорил больше Дик, а Керл потягивал свой сок и разглядывал раскрашенный под мореный дуб потолок. Ему было наплевать, какие ловушки могул придумать шесть молодых недоумков, которым по сценарию отводилась роль добычи. Это были статисты, обреченные на смерть, а в лучшем для них случае на увечье. Мысли Керла куда больше занимал возможный поединок с Дигом Фейстерсом, которого он безусловно уважал хотя бы потому, что Диг был лет на пять старше его и имел на своем счету больше сотни побед, а кроме того, Керла восхищала поразительная способность Дига восстанавливать силы. Фейстерс мог дотемна тренироваться на стадиуме, а затем всю ночь поглощать крепчайшие коктейли и заниматься любовью сразу с несколькими шлюхами. Наутро же он выглядел бодрым и свежим, словно целые сутки пронежился в постели. Прежде им приходилось драться вместе лишь раз. Это было на Армагаске. Тогда они работали вчетвером с Розовым Полем и еще одним парнем, имени которого Керл не помнил. Против них сражались восемь гладиаторов–кафров — сильная, спаянная команда, выигравшая не один бой. Керл убил четверых, Диг — троих. Розовый Поль был ранен в самом начале поединка, но все же сумел выпустить кишки одному кафру. Парень, имени которого Керл не помнил, не успел сделать ни одного выстрела. Верно, потому Керл и не запомнил его имя. Диг показал себя тогда великолепным бойцом, и Керлу не хотелось встречаться с ним в очном поединке. Не то чтоб он опасался Дига — Керл знал, что дерется лучше, — просто Фейстерс был превосходным гладиатором, каких осталось совсем немного. Если погибнет и он, могут настать времена, когда Керлу будет не с кем померяться силой.